Я не сразу осознала, что наконец обрела вожделенную свободу.Я осиротела и осталась почти без средств к существованию, но зато сталасвободной. В то же время меня глубоко тронула удивительная доброта моих соседей-односельчан.Священник из кожи вон лез, убеждая меня, что его жене срочно нужна компаньонка.Крошечной местной библиотеке неожиданно понадобился дополнительный работник. Нуа в довершение всего ко мне нагрянул доктор, который долго бекал, мекал,забавно оправдывался, говоря, что, конечно, он нарушает правила этикета… апотом предложил мне выйти за него замуж.

Его предложение меня безумно удивило. Доктору давноперевалило за тридцать, дело уже близилось к сорока. Это был кругленький,бочкообразный толстячок, совсем не похожий на героя из «Приключений Памелы» иуж тем более на сурового и молчаливого родезийца. Немного поразмыслив, яспросила, почему он решил жениться именно на мне. Доктор пришел в еще большеезамешательство и пробормотал, что жена – хорошее подспорье для практикующеговрача. Это выглядело еще менее романтично, но все же меня почему-то тянулопринять его предложение. Ведь мне предлагалась спокойная жизнь! Спокойная жизньи уютный дом. Вспоминая теперь ту сцену, я думаю, что поступила несправедливопо отношению к маленькому толстячку. Он был искренне влюблен в меня, однакоиз-за ошибочных представлений о деликатности не афишировал свою любовь… Нотогда моя алкавшая романтики душа взбунтовалась.

– Вы удивительно добры ко мне, – сказала я, – но этоневозможно. Я выйду замуж только за того, в кого влюблюсь до беспамятства.

– Значит, вам кажется, что вы…

– Нет, не влюблена, – жестко отрезала я.

Доктор вздохнул.

– Но что вы намерены делать, моя милая девочка?

– Я мечтаю увидеть мир, хочу приключений! – ответила я безтени колебаний.

– Мисс Анна, вы еще сущий ребенок! Вы не понимаете…

– Какие трудности встретятся на моем пути? О нет, япрекрасно все понимаю, доктор. Я не сентиментальная школьница, а оченьпрактичная и, кстати, сварливая особа. Если бы вы на мне женились, я бы вампоказала…

– О, если бы вы передумали…

– Нет, не могу.

Он вздохнул еще раз.

– Тогда у меня к вам другое предложение. Моей тете – онаживет в Уэльсе – нужна помощница по хозяйству, молодая леди. Как вы на этосмотрите?

– Отрицательно, доктор. Я поеду в Лондон. За приключенияминадо ехать в Лондон! Я буду смотреть в оба, и – помяните мое слово! –что-нибудь да произойдет! В следующий раз я пришлю вам весточку из Китая или изТимбукту.

Вслед за доктором меня посетил мистер Флемминг, папинадвокат из Лондона. Он специально приехал, чтобы повидаться со мной. Флеммингобожал антропологию и высоко ценил папины научные труды. Роста он был высокого,худощав, узколиц и седовлас. Когда я вошла в комнату, он встал и, взяв мои рукив свои, ласково пожал их.

– Бедное дитя! О, мое бедное, бедное дитя!

Я неосознанно начала входить в роль обездоленной сиротки.Это на меня мистер Флемминг подействовал. Он излучал доброту, теплоту иотеческую заботу… И был совершенно уверен, что я глупенькая маленькая девочка,оставшаяся один на один с жестокосердным миром. Я сразу поняла, чтопереубеждать его бесполезно. И, судя по всему – как показал дальнейший ходсобытий, – сделала правильно, что не стала его переубеждать.

– Мое милое дитя, можете ли вы выслушать меня? Мне быхотелось вам кое-что разъяснить.

– А… хорошо.

– Как известно, ваш отец был выдающийся человек. Потомки егооценят. Но, к сожалению, он не обладал деловыми качествами.

Я знала это, пожалуй, даже лучше мистера Флемминга, но откомментариев воздержалась.

Он продолжал:

– Вряд ли вы разбираетесь в подобных вопросах, так что япостараюсь говорить как можно понятней.

Мистер Флемминг начал вдаваться в ненужные подробности, изкоторых в конце концов стало ясно, что мне приходится вступать в жизнь, имея вкармане восемьдесят семь фунтов семнадцать шиллингов и четыре пенса. Сумма былавесьма неубедительной. Я ждала продолжения разговора с некоторым трепетом,боясь, что у мистера Флемминга найдется где-нибудь в Шотландии тетушка, которойпозарез нужна молоденькая компаньонка. Однако тети у адвоката не оказалось.

– Вопрос в том, – продолжал мистер Флемминг, – как устроитьваше будущее. У вас ведь нет родственников?

– Нет, я одна на свете, – сказала я и снова поразиласьсвоему сходству с какой-нибудь киногероиней.

– А друзья у вас есть?

– Да, ко мне все были очень добры, – с благодарностью вголосе ответила я.

– Еще бы! Разве можно вести себя иначе с такой юной иочаровательной девушкой? – галантно заметил мистер Флемминг. – Ладно-ладно, моядорогая, мы что-нибудь придумаем.

Мистер Флемминг слегка поколебался, но потом сказал:

– А что, если вам немного пожить у нас?

Я даже подпрыгнула – Лондон! Средоточие всяческихприключений!

– Как вы добры ко мне, – пробормотала я. – Неужели высерьезно? Я побуду у вас только первое время, пока не осмотрюсь. Нужно же самойзарабатывать на хлеб, не правда ли?

– Да-да, мое милое дитя. Я вас понимаю. Мы подыщем вамчто-нибудь… э-э… подходящее.

Я инстинктивно почувствовала, что наши с мистером Флеммингомпредставления о «подходящей работе» существенно различаются. Однако споритьбыло неуместно.

– Итак, решено. Кстати, почему бы вам не поехать со мнойсегодня?

– О, благодарю, но как отнесется к моему появлению миссисФлемминг?..

– Жена будет рада.

Полагаю, мужья сильно заблуждаются, считая, что знаютпсихологию своих жен. Я бы жутко разозлилась, если бы мой муж безпредупреждения привел домой бедную юную сиротку.

– Мы пошлем миссис Флемминг с вокзала телеграмму, –продолжал адвокат.

Мои скудные пожитки были упакованы в мгновение ока… Япечально воззрилась на свою шляпу, никак не решаясь ее надеть. Подобные шляпы яназываю «кухаркиными». По-моему, в них только прислуге на прогулку выходить… нодаже кухарки этого не носят! Черная соломенная шляпа давно потеряла какую бы тони было форму, поля уныло провисли… Но вдруг мне пришла в голову гениальнаяидея: я стукнула по шляпе кулаком, потом как следует «намяла ей бока»,приплюснула донышко и прицепила нечто схожее с кубистскими фантазиями на темуморковки. Получилось просто шикарно. Затем я отцепила морковку и приняласьсглаживать следы своих злодеяний. В результате «кухаркина шляпа» обрелапервоначальную форму, но стала еще более потрепанной и жалкой, мне хотелось какможно точнее соответствовать расхожему образу несчастной сиротки. Япобаивалась, что миссис Флемминг окажет мне не очень радушный прием, однаконадеялась обезоружить ее своим видом.