душевный подъем, когда эндеры достигали вершины и когда их чаяния, планы осуществлялись. Хмелел от успеха, когда то, за что он боролся и что защищал в Дергоште, наконец-то, было достигнуто…

Осознавал, что существует не зря, когда родная планета становилась безопасней, лучше и свободней благодаря его хозяевам.

Но Хортон никогда раньше не радовался.

Просто и по-настоящему.

Это чувство: чистое, как горный ручей, всеобъемлющее, словно материнские объятия и правильное, как сама жизнь, переполняло Хортона рядом с Мадленой.

И его, именно его, пожиратель не хотел потерять.

Вот почему он понимал, что теперь, с этого дня будет отчаянно цепляться за жизнь.

Не цедить ее, как густой алкоголь, не поглощать, даже не замечая, как она утекает капля за каплей… А пить большими редкими глотками, как прохладную чистую воду.

И ради этого он выживет.

Он не мог позволить себе умереть, пока не испытал счастья жизни с Мадленой. Полного владения этой женщиной: ее телом, душой и чувствами. Безвозмездно и безвозвратно.

Пока не получил ее «да» на все вопросы об их отношениях.

Вот почему Хортон затеял эту поездку на неккаллах. Казалось бы, такую неуместную в свете грядущих событий. Ему бы готовиться: физически и морально. Набираться сил и настраиваться на бой со стихией. Планировать стратегию и тактику боя с самой природой междумирья. Собираться мысленно и эмоционально…

Но он и настраивался, планировал, собирался… Только уже несколько иначе.

Запоминал, как же это потрясающе, когда Мадлена ему улыбается. В груди словно фейерверки взрываются и под ребрами чувствительно щемит. Тепло, приятно, хотя и на грани боли.

Пытался пропитаться насквозь ощущением близости, общества амазонки. Ее тепла, когда Мадлена прижалась к Хортону, даря такую необходимую ему тогда ласку. Незаменимую ничем. Ни воинскими почестями, ни лучшей жизнью в родном крае.

Когда-то Аскольд положил руку на плечо Хортона и сказал:

— Ты — лучший. Ты мне всегда будешь нужен.

Пожиратель хранил эти слова, интонации, паузы в фразе в душе. Долго хранил. Берег. Постоянно проверяя, проигрывая, слово за словом, чтобы не утратить ни звука. А теперь в этот же ларец памяти он хотел положить подобную фразу из уст Мадлены.

Рядом с фразой боевого соратника. Того, кому легко подставил бы спину и ради кого погиб бы, не раздумывая.

Хортон хотел помнить ее голос. Звонкий, словно журчание горного родника, высокий и вдохновенно-певучий. Ее смех. Совсем детский, чистый и потрясающе заразительный. И даже ее колючие, как самый густой терновник Дергошта, шуточки в адрес демонныха — даже они настраивали его на победу.

Ведь то, над чем ты смеешься и язвишь, явно тебе не безразлично.

Если ты задеваешь, значит задета сама… Если цепляешь — значит и тебя зацепило…

Нельзя зацепиться за ветку, дернуться и не утянуть ее за собой. Хотя бы ее частицу…

Вот почему Хортон полетел с Мадленой в Дергошт.

И почему эта поездка была ему важнее, чем амазонке. Гораздо нужнее, чем ей.

Она требовалась Хортону, чтобы выжить…

Вернуться из ада, куда он шел по приказу Аскольда.

Но не ради Дергошта, эндеров или кого-то еще. А ради Мадлены. Ее безопасности, ее комфорта и ее безоблачного будущего. Вот что теперь стало его приоритетом, его заботой и его целью.

***

Мадлена

Честно говоря, я и не думала, что побывать в Дергоште, как туристка, а не экскурсовод, охранница и гид одновременно окажется настолько удивительным.

Как ни странно, Хортон, который никогда не сопровождал туристов, действительно, знал, о чем говорил.

Я смотрела на все широко раскрытыми глазами и радовалась, словно девочка.

Эльтах ан тай — гора тысячи радуг — всегда была любимой моей достопримечательностью.

Неккаллы пошли на снижение и белый пик впереди заворожил настолько, что у меня не нашлось слов. Хотя обычно я говорила здесь много.

Что это особенное преломление света. Что связано это еще и с нетипичной влажностью вокруг горы и мощными воздушными потоками, которые всегда циркулируют возле вершин. Что все дело в ланкуе — магнитном материале, частицы которого содержатся в здешней влаге. И магнитных свойствах самой горы, которая притягивает капельки воды и распределяет их самым особенным образом…

Сейчас же мне не было дела до всех этих научных тонкостей.

Я видела больше не физику — магию, которой поражались туристы. Охали, ахали, задирали головы, так словно не боятся, что те оторвутся.

Горный пик переливался всеми цветами палитры и будто испускал радуги. Они прозрачными пестрыми диадемами опоясывали гору, словно голову прекрасной девушки.

Внутри, на самом склоне, все выглядело еще более волшебным, нереальным, просто сказочным!

Нас накрыл призрачный шатер из перламутра и радуг.

Неккаллы спустились, и Аргус галантно подставил мне крыло, будто трап самолета. Однако не успела я начать «спешиваться», как твердая рука Хортона поддержала. Мне начало нравиться что он настолько огромный. Великан. Просто гора-демон.

Стоя на земле пожиратель спокойно придерживал меня за локоть.

Здесь нас уже ждал накрытый стол. Огромный, словно рассчитывали человек на десять.

Пицца со сладким соусом, ветчиной и ломтиками помидорок. Суп из морепродуктов с нежными гребешками и сытными креветками. Пирог с фаршем — тот самый, что пек для меня утром Хортон. И очень даже неплохо справился. Для мужчины. Да, в принципе, неплохо. Королевская ватрушка источала запах ванили и свежего творога. А винегрет — свеклы и морковки. У меня прямо глаза разбегались.

Огромные груши с капельками медового сока на ножках соседствовали с малюськами — яблочками китайками. Сто лет их уже не видела! Желтые: прозрачные от спелости, красные: налитые и глянцевые.

Ого! Я их в детстве очень любила!

Хортон жестом пригласил к столу.

И мы отдали должное трапезе.

Оказывается, за время полета, я успела изрядно проголодаться.

Хортон ел за троих… земных мужчин. Но учитывая его склонность к кулинарии, меня это не смущало ни капли. Пока я ни разу не готовила для демонныха и не испытывала трудностей с тем, чтобы накормить его досыта. Потому что уже сегодня Хортон кулинарил из собственных продуктов, которые откуда-то доставил собственноручно. Так, что я даже денежно не тратилась.

Да и удивляться, что эта гора мышц ест, как гора мышц… было странно.

Я смаковала пиршество, и чувствовала себя в кои веки в Дергоште белым человеком. Вот уж не думала, что все так… То есть я никогда не ощущала себя тут рабыней, которая обслуживает экскурсии и пашет как Папа Карло. Однако только сейчас я испытала настоящее чувство свободы и восторга в диком краю демонныхов.

Свежий ветер охлаждал горячие блюда и мягко гладил меня по голове.

Убирал