— Вы совершенно правы! — воскликнул Грэндж. — Кроме ГердыКристоу, еще двое подозреваемых могли убить из ревности. Существуют еще двеженщины в жизни Джона Кристоу. Первая — это Вероника Крей. Он был у нее в тоутро, они ссорились, и она сказала, что ненавидит его сильнее, чем думала, чтоне знала, что способна так ненавидеть и что заставит его пожалеть о том, что онсделал.

— Очень интересно! — сказал Пуаро.

— Она приехала из Америки, из Голливуда, и, если веритьгазетам, выстрелы из револьвера там раздаются частенько. Можно предположить,что она направилась к пруду, чтобы забрать свою меховую накидку, которую забылав павильоне ночью. Она встретила Кристоу, спор возобновился, обострился, онаубила его и тем самым прекратила ссору. После этого она ушла той же дорогой, покоторой пришла, как только услышала, что кто-то приближается.

После короткой паузы Грэндж продолжал с раздражением:

— Только вот этот проклятый револьвер сюда не подходит…Однако, если…

Радость промелькнула в его глазах.

— Она могла убить его из своего револьвера или из револьвераукраденного у сэра Генри. Около трупа она оставила оружие из коллекции. Онахотела, чтобы подозрения пали на жителей «Долины». Она могла не знать, что естьвозможность идентифицировать оружие, которым совершено преступление.

— Вы думаете, что есть люди, которые этого не знают?

— О том же мы говорили и с сэром Генри, — сказал инспектор.— Она считает, что всем это известно из-за огромного количества детективныхроманов. Один из них — «Тайна кровавого фонтана»; его читал в субботу ДжонКристоу, и в этом романе убийство раскрыли как раз таким способом.

— Придется допустить, что Вероника Крей украла оружие изкабинета сэра Генри.

— Если мы сможем это доказать, то убийство былопреднамеренным, — инспектор продолжал терзать свои усы. — Существует еще однавозможность — мисс Савернейк. Снова взываю к вашей памяти свидетеля. Вы самислышали, как, умирая, Джон Кристоу произнес имя Генриетты. Впрочем, все этослышали, кроме мистера Эдварда Эндкателла…

— Он не слышал? Это интересно.

— Все остальные слышали, это важно. Мисс Савернейкпредполагает, что он пытался ей что-то сказать. Леди Эндкателл заявляет, что оноткрыл глаза, заметил мисс Савернейк и произнес ее имя. Мне кажется, она непридает этому никакого значения.

— Это меня нисколько не удивляет, — заметил Пуаро улыбаясь.

— Теперь, месье Пуаро, я хотел бы услышать ваше мнение. Выбыли там, вы видели и слышали. Не пытался ли Кристоу обвинить Генриетту,сказать, что именно она его убила?

— До сих пор я этому не верил, — медленно сказал Пуаро.

— А теперь?

Пуаро вздохнул.

— Возможно, он хотел обвинить, но я ничего не могуутверждать. Вы просите, чтобы я сказал о своих впечатлениях. Впечатления черезопределенное время могут только отдалить от действительности.

— Это разговор неофициальный, — живо сказал инспектор. — То,что подумал месье Пуаро, еще не представляет собой доказательства, но можетуказать истинный путь.

— Я вас хорошо понимаю — впечатление очевидца можетсослужить большую службу. К своему стыду, должен признать, что мои впечатленияпрактически не имеют никакой ценности. Меня подвели глаза. То, что я увидел,исказило мое суждение. Я был убежден в том, что миссис Кристоу убила своегомужа, и, когда он открыл глаза и заговорил, я не мог представить себе, что онобвиняет другого человека. А сейчас я боюсь придать этой сцене смысл, которогоона не имела.

— Я понял, что вы хотели сказать, месье Пуаро! Это былопоследнее слово, произнесенное умирающим. Или Кристоу обвинял, или он обращалсяс последним прощальным словом к любимой женщине. Что вы можете сказать но этомуповоду?

Пуаро закрыл глаза, подумал, открыл и раздраженно произнес:

— Он требовал, вот что я могу сказать! Мне не показалось,что он обвинял или обращался к кому-то с последним словом. Это было не то! Ясовершенно уверен, что он был в полном сознании, когда сказал это единственноеслово — это был тон врача, отдающего распоряжения.

— Это уже третья возможность! О ней я и не думал, — сказалГрэндж. — Он чувствовал приближение смерти, он хотел, чтобы что-то сделали, нетеряя времени. И если, как заявляет леди Эндкателл, Генриетта была первой, когоон увидел, открыв глаза, то он к ней и обратился. Объяснение приемлемое, номало удовлетворительное.

— Нет ничего удовлетворительного в этом деле! — с горечьюпробормотал Пуаро. Сцена убийства была предназначена для него, и он послушнопроглотил наживку. Нет, удовлетворительного здесь было мало.

Грэндж посмотрел в окно:

— Возвращается сержант Кларк. У него такой вид, как будто ончто-то узнал. Я поручил ему поговорить с прислугой. Это очень милый мальчик, онумеет обращаться с женским персоналом.

Сержант Кларк немного запыхался. Он казался очень довольнымсобой и старался это всячески скрыть.

— Я знал, где вы находитесь, господин инспектор, — объяснилон Грэнджу, — и решил немедленно перед вами отчитаться.

Он замолчал. Присутствие Пуаро, на которого он поглядывал снедоверием, стесняло полицейского.

— Продолжайте, — ободрил его инспектор. — Месье Пуаро большезабыл в нашей профессии, чем вы когда-либо будете знать.

— Хорошо, господин инспектор. В общем… я кое-что вытянул изпосудомойки…

Грэндж торжествующе прервал его:

— Ну, что я вам говорил, месье Пуаро? Всегда можно на что-тонадеяться, пока существует мелкая прислуга. Они судачат между собой, утешаютдруг друга, а горничные и повара смотрят на них свысока. Они всегда рады, есликто-то согласен их выслушать. Итак, Кларк?

— Эта девушка заявляет, господин инспектор, что ввоскресенье после обеда она видела управляющего Гуджена, который пересекал холли держал в руке револьвер.

— Гуджен?

— Да, господин инспектор.

Сержант раскрыл свою записную книжку и продолжал:

— Вот что она мне сказала дословно: «Не знаю, правильно ли япоступаю, но я должна вам сказать, что я видела в тот день. Мистер Гуджен стоялв холле с револьвером в руке, и мне показалось, что вид у него странный».

Закрывая свою записную книжку, сержант добавил:

— Может быть, она что-то потом и придумала, но мнепоказалось, что эта важная информация, и вы должны это узнать немедленно.