Она одним упругим рывком взмыла на ноги, подхватила рюкзак,влезла в лямки, повесила на плечо автомат – чуточку быстрее, чем требовалось,демонстративно подчеркивая, что она моложе и проворнее. Хмыкнув, Мазурподхватил свои пожитки и первым направился вниз, старательно выбирая местечко,куда поставить ногу, спускаясь по косой линии, пролегавшей под углом градусовсорок пять к откосу. Анка двигалась следом, все еще ворча под нос что-то насчетидиотской экзотики, сраных бабуинов и долбаных жирафов. Въедливости ради Мазурмог бы уточнить, что им до сих пор не встретилось ни единого бабуина илижирафа, но не видел необходимости. Пусть себе развлекается... Черт!

Не ходите, дети, в Африку гулять... Метрах в ста левее извысокой травы поднялась огромная башка, обрамленная густой раскосмаченнойгривой, а там лев встал на ноги и неодобрительно вытаращился на Мазура, чутьповодя толстым хвостом с черным помпоном на конце.

Они мгновенно остановились. Сняв автомат с предохранителя,Мазур шепотом распорядился:

– По сторонам, по сторонам поглядывай, они ж стаями живут,тут где-нибудь могут болтаться чада и домочадцы...

Лев стоял под прицелом Мазуровой «Беретты» – почти впрофиль, не отводя глаз, присмотревшись, Мазур увидел неподалеку от него кучкусвежих, небрежно обглоданных костей – нажрался только что, уже легче...

– Давай я его грохну, – напряженным шепотом предложилаАнка. – Очередь по башке – и ему хватит...

– Не дури, – ответил он так же тихо. – Что задурацкая привычка – палить без необходимости...

– А чего он таращится как таможенник?

– Живет он тут, – сказал Мазур.

Царь зверей издал короткое мощное рычание, идущее из самогонутра, – словно большегрузный грузовик рокотнул на трудном подъеме. Никапли страха Мазур не испытывал – с двумя автоматами и прочим снаряжениембояться было глупо, даже со стаей справились бы. Тут другое. Чуточку досаднобыло от того, что эта неразумная скотина мешает пройти двум сапиенсам,представления не имея о сложностях жизни в отдельных уголках планеты...

В общем, не походило, что зверь намерен лезть вдраку, – с нешуточным достоинством ждал, чем обернется дело. Мазур, сделавАнке знак следовать его примеру, сдвинулся с места, аккуратными шажками,двигаясь плавненько, несуетливо преодолев метров десять, увеличивая расстояниемеж ними и песочно-желтым созданием, пялившимся все так же недовольно, словноновый русский, обнаруживший у себя в гостиной парочку бомжей.

Лев рыкнул. Они остановились, держа автоматы на изготовку.Мазур зачем-то старательно сосчитал про себя до двадцати – медленно выговариваяв уме цифры. И вновь двинулся в сторону леса. На часы он не смотрел, но этотмедленный марш черепашьим темпом продолжался не менее четверти часа,приходилось еще то и дело оглядываться, чтобы не напороться на семейство,которое обязательно должно болтаться где-то поблизости: несколько самок,молодняк...

Вот наконец и чащоба, в которой львы вроде бы не имеютобыкновения шляться и устраивать засады... Переведя дух, но не переставаясторожко оглядываться, Мазур двинулся в прежнем направлении, на юго-запад,почти не сверяясь с компасом. А вот на часы стал посматривать чаще, чемследовало бы, – темнота близится...

Остановился. Приложил палец к губам. Анка понятливо замерларядом, глядя вверх, как и он.

Пара минут проползли, как улитки.

– Слышишь? – спросил Мазур.

Она кивнула с омрачившимся лицом:

– А ведь точно...

Примерно в той стороне, откуда они двигались, доносилсямеханический стрекот – на пределе слышимости, но на сей раз ни о каком«послышалось» не могло быть и речи. На изрядном расстоянии от того места, гдеони стояли, кружили вертолеты – именно во множественном числе, безусловно болееодного.

Без единого слова Мазур пошел дальше. Анка двинулась следом,уже не ворча по поводу экзотики.

– У нас еще два флакона «антисобакина», – сказала онанейтральным тоном.

Мазур вздохнул:

– Не в том дело...

– А в чем?

Он помолчал, но все же решился:

– Я не собак опасаюсь в первую очередь...

– А кого?

– «Черных следопытов», – сказал Мазур. – Недоводилось слышать? Жаль. А я в Африке с ними сталкивался пару раз... Как ониидут по самому безнадежному следу – это, скажу тебе, песня. Иногда начинаешьвсерьез верить в сверхъестественные способности.

– Тьфу ты, – сказала Анка, – ты что, в мистикуверишь?

– Тут другое, – сказал Мазур, подумав. – Слишкомуж давно болтаюсь по разным экзотическим уголкам. И, честное слово, не разсталкивался с вещами, которые о б ы ч н о м у объяснению не поддаются. Тебе неприходилось?

– Бог миловал. Вообще-то, врать не буду, я первый раз в...экзотических местах. Но все равно, на дворе двадцать первый век, и верить вовсякую... Мать твою! – выругалась она и тут же саркастическиухмыльнулась. – Это, по-твоему, тоже мистика?

– Да нет, конечно, – сказал Мазур. – Это,просто-напросто, может оказаться похуже льва...

– Э т и? – фыркнула Анка.

– Вот именно, что эти...

Метрах в сорока от них, меж деревьями, стояло с полдюжиныкрупных шимпанзе – опираясь на передние лапы, что-то лопотали и гугукали,переглядываясь. Один обезьян, покрупнее и поосанистее – чутьем старого военногочеловека Мазур опознал в нем к о м а н д и р а, коллегу, можно сказать, –обернулся и испустил пронзительный хриплый вопль, которому позавидовал бы инойретивый старшина.

Меж деревьев замелькали новые «родственнички», приближались,выстраиваясь в полукольцо, останавливались на том же расстоянии, словно четконаметили себе дистанцию, таращились и гугукали, временами перемежая лопотаньепронзительными вскриками.

Анка цыкнула на них, как на разлегшуюся посреди дорогибродячую собаку. В ответ раздался хор самых что ни на есть неприязненныхвоплей: у Мазура сложилось впечатление, что они прекрасно поняли смысл иответили соответственно.

– Не задирайся, не задирайся... – распорядился он,глядя по сторонам.

Обезьян прибывало и собралось уже штук тридцать – а из лесаподтягивались новые и новые, фланги растягивались, походило на то, что ихсобираются взять в кольцо.

– За мной, – приказал Мазур, отступая вправо, еще болееосторожно и плавно, чем перед львом.

Анка двинулась следом, вновь недовольно ворча насчет того,что с такими тварями можно, вообще-то, и беззастенчивее...

Вожак что-то заорал, колотя кулаком по земле, – и,словно получив очередную четкую команду (а наверняка так оно и было), вся бандазаорала вовсе уж враждебно, скаля клыки. Любая обезьяна выглядит мирно и где-тодаже умилительно, пока не оскалится по полной, – а уж тогда обнаружится наборклыков, какому иной волкодав позавидует...