В общем, абсолютно все вещи и документы из п р о ш л о йжизни (кроме алмазов, разумеется, и коробочки-навигатора) остались в самолете,где им и предстояло вскоре превратиться в пепел.

Мазур оглянулся в последний раз – чтобы убедиться, что ничегоне забыли и нечего больше с собой прихватить, – мотнул головой:

– Сматываемся!

Вслед за выскочившей Анкой спустился по трапу, обернулся,достал толстый цилиндрик наподобие тех, с какими хулиганил на «Орионе», сдвинулвниз единственную кнопку и швырнул его внутрь. И, не теряя времени, кинулсяподальше, хотя в запасе и было полминуты.

Метрах в ста они остановились, обернулись, как раз вовремя –полыхнула белая вспышка, и сразу же из дверного проема, из дырявого лобовогостекла, из каких-то щелей брызнули языки пламени. Парой мгновений позжевзлетело жуткое пламя – сначала желтое, потом чадное. Вспыхнул разлитый бензин– а там и оглушительно рванул почти пустой бензобак. Дым потянулся к небу.

– Интересно, пожар будет? – спокойно спросила Анка,оглядываясь на деревья.

– Вряд ли, – сказал Мазур. – Сезон дождей, всесырое да и прогалина большая. Наверняка…

Он замолчал, задрал голову. Неба он не видел сквозь густыекроны, только редкие прорехи голубизны – но отчетливо слышал приближавшийся наприличной высоте свистящий гул. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы опознатьреактивный самолет... нет, пожалуй что, не истребитель.

Анка инстинктивно пригнулась. Переглянувшись, ониотодвинулись к толстому морщинистому стволу. Гул пронесся над головой,вернулся... Как легко было догадаться по звукам, самолет принялся кружить надсамыми кронами, на минимальной скорости.

– Как думаешь, садиться будут? – спросила Анка,невольно понизив голос.

– Вряд ли, – сказал Мазур. – После нашихразвлечений места осталось слишком мало, они бы прямо в пожарище уперлись.Реактивному места для посадки нужно гораздо больше, чем нашей птичке...

И тут же подумал: на свете есть еще и вертолеты. Чересчур ужв о в р е м я объявился тут этот летун, какие, к черту, совпадения. По временивполне достаточно, чтобы долететь отсюда от приисков. Они видели только одинаэродром, а там их два, черт знает, чем располагает спецназ...

Пора рвать когти. Самолет кружил и кружил над самыми ихголовами. Мазур быстренько попытался представить себя на месте противника –самый лучший метод. Что бы сделал он в подобной ситуации? Когда началисьнепонятки с сигналом маячка, выслал бы самый быстроходный аэроплан изучитьобстановку, а следом отправил бы вертолеты с поисковой группой. Чего-то в этомроде и следует ожидать...

Он достал баллончик с «антисобакином», щедро обрызгал землювокруг дерева, распорядился:

– Ходу!

И прыскал на их следы, пока в баллончике оставалосьсодержимое. Когда тара опустела, хозяйственно сунул ее в карман. Навернякабудет поисковая группа. Когда самолет догорит, на месте, с ходу ни за что неустановишь ни пол, ни расу обугленных останков – только то, что их всего трое,а двое, соответственно, куда-то подевались, на месте не обнаружены. Вот тут-тои начнется самое веселое. Никто, конечно, с ходу не станет обвинять двухисчезнувших в похищении алмазов – но, как минимум, будут считать, что их,например, увели нападавшие, что было нападение. А это, по любому, подразумеваетмасштабные поиски. Как-никак два кило алмазов. Вот и получается, что хрен редькине слаще, похитителями их сочтут или невинными жертвами какой-нибудь злодейскисбившей самолет банды – в окрестностях скоро будет не протолкнуться от солдат ивертолетов, а это уже попахивает скверно...

– Так, – сказал Мазур. – Сейчас последуетмарш-бросок, он же – чемпионат по бегу. Нужно отмахать немаленький кусок, чтобыоказаться подальше. Готова?

– Всегда готова, – независимо вздернула подбородокАнка.

– Тогда – вперед, – приказал Мазур.

И они припустили бегом – размеренно, экономя дыхание,тщательно выбирая путь меж толстых корявых стволов.

– Экзотика, блядь... – произнесла Анка с неподдельнымчувством. – Чтоб ей провалиться...

Мазур промолчал, чтобы не размениваться на лишние эмоции.Они сидели на краешке обрыва, среди серых и черных громадных камней, и оттудаоткрывался вид на обширнейшую равнину, поросшую тускло-желтой травой, с редкимикучками низких деревьев, едва-едва превосходивших человеческий рост. Там и сямразгуливали антилопы, кучками и поодиночке, над равниной пролетали какие-токрупные птицы, а однажды, на пределе видимости, величаво прошествовало нечтокрупное, то ли носорог, то ли слон, Мазур не стал лезть за биноклем, чтобыубедиться в точности, – какая разница? Главное, что не видно людей: нитех, кого им сейчас следовало больше всего опасаться, ни каких-либо других.

Анка не унималась:

– Как подумаю, что отдельные идиоты бешеные деньги платят,чтобы сюда приехать – злость берет...

Как к напарнице в путешествии к ней претензий не было – стемпа не сбивалась, приказы выполняла исправно. Вот только в свободную минуткулюбила поворчать. Как привал – так и ворчит. Наверняка аналог извечногоженского нытья...

– Да ладно тебе, – сказал Мазур вполне мирно, –думай лучше о деле.

– А конкретно?

Он тщательно завинтил флягу, спрятал ее в карман рюкзака,столь же педантично его застегнул. Показал вниз:

– Изрядный крюк придется делать. Напрямик не попрешься –если нагрянут вертолеты, на голом месте ловить нечего.

– А накидки?

– Накидки – это все ж не шапка-невидимка, – сказалМазур. – Они у нас больше зеленые, чем желтые, под з д е ш н ю ю траву неособенно и подходят. И потом, у них могут оказаться датчики. Засекут с маху идля вящей надежности шарахнут из пулемета... В общем, придется делать крюк.Во-о-н по тем местам, под прикрытием леса. Через часок стемнеет, резко икачественно, нужно еще насчет ночлега вдумчиво прикинуть. В такой глуши ночнаяжизнь чертовски оживленная – и ночами, что характерно, разгуливают не хомячки имартышки, а зверье поопаснее...

Он замолчал, прислушался. Вроде бы показалось. Однажды он толи слышал уже далеко справа шум вертолета, то ли послышалось от нервногонапряжения. Как бы там ни было, угрозу с неба требовалось учитывать постоянно,держать ее на первом месте в списке. Сомнительно что-то, чтобы погоняотказалась от поисков – с их-то упертостью и скрупулезными правилами...

– Да ладно, шеф, – сказала Анка угрюмо. – Я ж непрекословлю и не жалуюсь. Просто достала меня до печенок эта дурная экзотика.

– А уж меня-то за все эти годы... – проворчалМазур. – Ладно, пошли. До темноты привалов не будет. Перетерпишь?

– Да поди ты! Я ж тебе не кисейная барышня...