– Вообще-то... – начал Мазур.

И не закончил. Шарахнулся вправо, вскинув автомат, успевсвистом сквозь зубы и скупым жестом дать Анке приказ убраться с тропы.Прекрасно уловив смысл, она юркнула за дерево, встала к нему боком, вскинувавтомат. Вопросительно воззрилась на Мазура. Сам он смотрел вперед, где закорявым стволом толщиной в два обхвата тускло поблескивало нечто, как две капливоды похожее на ствол ружья – именно что ружья, а не, скажем, автомата илипулемета...

Как он ни вглядывался, нигде не смог высмотреть д р у г и х.Прятавшийся за деревом субъект был один-одинешенек. В ответ на нетерпеливыйвзгляд Анки Мазур прижал палец к губам, потом сделал энергичный жест,обозначающий «Замри!». Она так и поступила.

В некоторых случаях как раз полезно не кидаться очертяголову в лихую перестрелку или крутой мордобой, а начать войну нервов – братьпротивника на измор, проверять на выдержку, подождать, у кого первым сдадутнервы. Отступать глупо ввиду явного численного превосходства и лучшейтехнической оснащенности, а вот детально проверить, с кем на сей раз свеласудьба, не помешает. Одинокий вооруженный человек в чащобе может оказаться кемугодно, и не годится оставлять в тылу нечто непонятное, если есть время ивозможность вдумчиво допросить…

Тянулись минуты. Мазур застыл, как статуя – и Анкастарательно изображала пресловутый шланг. А вот у неизвестного терпежуоказалось гораздо меньше – очень быстро он зашевелился, осторожно выглядываяиз-за дерева, глядя в ту сторону, где ни Мазура, ни Анки уже не было. Белый, ага.Одежда добротная, но потрепанная так, что сразу видно: не первую неделю шляетсяпо здешним дебрям. Небрит, собственно, уже почти что бородат. Пушка у него неособенно и крутая...

Перебросив автомат в левую руку, Мазур достал из кобурыревольвер и, практически не целясь, влепил пулю в толстую, собравшуюсязатейливыми морщинами кору – всего-то на два пальца повыше замызганнойширокополой шляпы.

Реакция получилась ожидаемая – незнакомец присел, аж накорточки плюхнулся, передвигаясь в этом положении задом наперед, проворноубрался за дерево. Не теряя времени, Мазур перебежал меж стволов, заходя с тойстороны, откуда его ждать никак не мог. Ускоряя бег, оказался совсем близко,вихрем налетел со спины, свободной рукой вырвал винтовку и отбросил подальше,коленом поддал так, что незнакомец покатился. Остановившись над ним имногозначительно наставив автомат, Мазур свистнул. Почти сразу же подбежалаАнка, пылавшая охотничьим азартом.

– Вот такой я гриб нашел, – сказал Мазур.

– Поганенький он какой-то, – сделала вывод Анка,критически обозрев пленного, – недокормленный.

Мазур, убедившись, что в окрестностях больше никого нет,присмотрелся к добыче внимательнее. Трофей так и лежал навзничь, таращась наМазура со вполне понятным испугом. Что интересно, мокрый по пояс и даже выше –река совсем рядом, уж не переправлялся ли с того берега на каком-нибудьподручном средстве? Черный, как грач, на англосакса что-то не похож.

Посредственный ремингтоновский карабин не первой молодости,на поясе, в деревянных ножнах – панга, местное мачете. Тут же валялся ирюкзачок, который Мазур тут же подхватил с земли: вещи многое способнырассказать о своем владельце, тем более в подобных местах...

Кусок жареного мяса в грязной тряпке, пластиковая коробочкас неким подобием аптечки, старый компас, патроны к карабину, совсем немного,жестяная кружка, перочинный нож. И еще – тяжелый мешочек, опять-таки иззамызганной ткани.

Развязав его (пленный дернулся, вращая глазами), Мазур присвистнул,понимающе покачал головой. Пригоршня кристаллов розового топаза – не столь уждрагоценный камень, но все же ценится, кое-какую денежку выручить можно. Здесьпримерно тысячи на две долларов – для Мазура с его сумкой, конечно, семечки, адля человека бедного и непритязательного чуть ли не состояние. Топазы, конечноже, добыты незаконно – на них, как и на все прочие самоцветы, монополию держитгосударство, «нелегалку» гребут либо партизаны, либо такие вот одиночки,шарахающиеся от каждого куста...

Все еще усмехаясь – ничего интересного, в общем, –Мазур сложил все назад в рюкзак, обернулся к пленному и осведомился:

– По-английски понимаешь?

– Ну да, – настороженно отозвался тот.

– Последняя фамилия?

После короткого колебания пленник сказал:

– Да Сильва...

На португальца он, в принципе, походил, да и акцент примерносоответствовал. Очень может оказаться, и не врал. А вот на подставу не походилкатегорически – немалое время нужно, чтобы отрастить такую щетину, привестивещи и одежду в состояние такой замызганности...

Мазур присел рядом, упираясь прикладом автомата в траву.Задушевно спросил:

– Значит, топазы копаем без государственной лицензии? Что-тоя лицензии не нашел в вашем, старина, багаже, как, впрочем, и другихдокументов...

– Начальник! – истово воскликнул пленник. –Камешки я купил...

– У хромого фусу в синей рубашке, под пятой пальмойсправа? – понимающе кивнул Мазур. – А документы... попробую за тебядогадаться. В речке утопил, когда переправлялся на бревнышке? Крокодил тебесобирался ногу оттяпать или еще чего-нибудь, вот ты его сгоряча бумажником пороже и стукнул... а он бумажник тут же заглотал, справедливо полагая, что этолучше, чем ничего?

Судя по заискивающе-хитрой усмешке, примерно что-то в этомроде да Сильва и собирался огласить.

– А можно спросить... – осторожненько началпомянутый, – какая меня контора сгребла и на каком основании?

Мазур посмотрел на них с Анкой глазами постороннегочеловека: ни единого опознавательного знака на полувоенной одежде, которуюможет носить кто угодно, в том числе нелегальные старатели и легальные туристы.Итальянские автоматы в этой стране в качестве табельного оружия ни одна конторане использует. Сдается, пронырливый субъект, расставшись с первым испугом,начал думать, взвешивать, прикидывать...

– Ага, – сказал Мазур. – Тебе, значит, непременнонужно основание? Ордера с печатями? Ну, если тебе что-то не нравится в моемнепринужденном, почти дружеском стиле обращения, обратись к ближайшему адвокатуили к уполномоченному по правам человека. В здешних местах они кишмя кишат...

– Да я просто... Может, можно договориться... Вы, по-моему,люди приличные и не бедные, неужели станете отнимать у бедняка его жалкиегроши? Из-за горсти стекляшек возьмете грех на душу?

– А в нас кто целился?

– Да не целился я в вас, – заныл пленный (что, в общем,было правдой), – увидел издали и спрятался, в этих местах по лесам шляетсясамый непонятный народ... Тем более...

– Что – тем более? – мгновенно ухватился Мазур за егообмолвку.

– Там, за речкой, шныряют какие-то обормоты. Вертолеты,автоматы, мундиры от эмблем отвисают…