— Будь по-вашему, привидения есть, но давайтерассуждать логически.

Девицы уставились на меня бараньими глазами. То, что женщинымолчат, это уже успех, и он окрыляет.

— Ну-ка вспомните, когда обычно появляются призраки?

— В полночь, — ответил нестройный хор голосов.

— А когда исчезают?

— С криком петуха, — сказала Белла.

— В тот момент, когда первый луч солнца коснетсякрыши, — подхватила Клара.

— Вот-вот, — кивнул я, — а ты уверяешь, чтовидела Глафиру! Да утро давным-давно настало, привидения мирно почивают, они нешляются при свете, таковы законы астрального мира!

Анна прислонилась к стене.

— Фу! Кларка! Так нас напугать!

— Но я видела силуэт, — пробормотала дочь.

— Ты спросонья взглянула в окно, — объясниля, — а там стоит голубая ель. Издали, да еще после тяжелого, нервногоиспытания твой мозг не сумел адекватно оценить ситуацию.

— Действительно, — протянула Анна, — похожена тетку, вот те ветки словно юбка! Клара, ты дура!

— Вместо того чтобы орать на нее, — подскочилаБелла, — лучше принесите сладкий кофе, меня он здорово успокаивает, а ещеКларке чего-нибудь вкусного дайте.

Дочь Анны судорожно вздохнула и прижалась к Белле.

— Честно говоря, мне до сих пор не по себе. Вдруг водворе кто-то есть?

— Хорошо, — я кивнул, — сейчас схожу в сад ипосмотрю.

Клара умоляюще глянула на меня.

— Спасибо!

— Но только потом вы все займетесь чем-нибудь, —тут же сказал я, — пойдете в душ или ляжете спать.

— Да, да, — воскликнули истерички.

Я вышел из спальни, пересек холл, толкнул входную дверь иступил на вымощенную плиткой дорожку. Воздух был упоительно свеж, в кустахчирикали птички, солнце золотило верхушки деревьев. Все-таки зря большинстволюдей предпочитают крепко спать в утренние часы. Наслаждаясь чудесной погодой,я дошел до окна спальни Клары. Сами понимаете, никого в саду не было.

— Есть там кто? — поинтересовалась Белла,свешиваясь через подоконник.

— Ни одной души, — улыбнулся я, — лишьптички. Привидение улетучилось.

Белла исчезла. Я вытащил сигарету и начал чиркать зажигалкой.Солнце забежало за тучу, вокруг мгновенно потемнело. Я вдохнул дым и решилвозвращаться в дом. И тут мой взгляд упал на ветку неизвестного кустарника,растущего под окном. На ней трепыхалась какая-то тряпочка. Я отцепил ее, сунулнаходку в карман и ушел.

В своей спальне я вытащил лоскут и внимательно изучил его.Он был серого цвета, похоже, шелковый, нежный на ощупь. Вероятно, он вырван изженского платья или мужской рубашки. Но у меня такой нет, впрочем, насколькознаю, у Сергея Петровича и Валерия тоже. Внезапно я подумал: а где Валерий иПавлик? Сергей Петрович повез Маргариту в больницу, а куда подевалисьостальные?

Я пошел в кухню. Лариса Викторовна, стоя спиной к двери,варила кофе.

— Скажите… — начал было я.

Экономка заорала и уронила джезву. Коричневая жидкостьразлилась по полу.

— Как вы меня напугали! — в сердцах воскликнулаЛариса.

— Простите, я не хотел.

— Ничего, — экономка взяла себя в руки, —думала, все спать пошли.

— Кстати, — бесцеремонно перебил ее я, — гдеВалерий?

— Спит.

— Спит?! Он не слышал криков?

Лариса Викторовна пожала плечами.

— Этот вопрос не ко мне, Валерий не выходил из своейспальни.

— А Павлик?

— Он еще вчера уехал.

— Куда?

Лариса пожала плечами.

— Знала, да забыла. Владимир или Воронеж, нет, кажется,Вологда. Они же с Маргаритой Михайловной эстрадные концерты организовывают, вотон и повез кого-то на гастроли. Молоденький мальчик, а вежливый. Интеллигентнотак попрощался со мной.

Я вытащил из кармана лоскут и сунул экономке под нос.

— Скажите, у кого есть такое платье?

Лариса Викторовна помяла тряпочку.

— Шелк, натуральный, дорогая вещь. Точно не Беллочки,она такое терпеть не может. Недавно ей подарили комплект постельного белья изшелка, очень красивый, желтого цвета, но Белла его Катерине-покойнице отдала,сказала: «Противное такое, скользкое, фу, ненавижу шелк». У Анны с Кларой тоженичего подобного нет. Где вы его взяли?

Ну не говорить же правду, учитывая, что Глафира, повсеобщему убеждению, носит платье из серого шелка!

— В прихожей на полу. Вы уверены, что ни в одном шкафув доме нет ничего подобного?

— Конечно, — кивнула Лариса, — я же глажупосле стирки и очень хорошо знаю, что у кого в гардеробе.

— Ладно, — вздохнул я, — пойду подремлю.

Лариса Викторовна открыла рот, потом закрыла…

— Вы хотите у меня что-то спросить? — улыбнулся я.

— Да… ну там, в кабинете, на полу, вернее, на ковре,лужа крови…

— Не надо ничего трогать до прихода милиции, я запердверь.

— А свет потушили?

— Нет.

— Надо бы погасить, — вздохнула экономка, —да боязно одной туда заглядывать, может, вместе, а?

Я кивнул. Мы поднялись на второй этаж, я открыл дверь, в носударил неприятный специфический запах. Я попытался сообразить, что за «аромат»стоит в комнате, но тут Лариса Викторовна вскрикнула:

— Мама!

В связи с произошедшими событиями мои нервы были натянуты,словно гитарные струны.

— Что? — заорал я. — Где?

Экономка ткнула пальцем в портрет. Я посмотрел наизображение Глафиры и ахнул. Кровавое пятно с ее шеи исчезло.

И тут до меня дошло, чем так сильно пахнет в кабинете:растворителем для красок.

К Норе я явился около полудня, совершенно невыспавшийся.Хозяйка молча выслушала рассказ и заявила: