— Однако оригинально вы торгуете телефонами! Если воттак оскорбляете всех клиентов, то неудивительно, что их тут нет! И потом, братьу вас мобильный за такую цену! Девяносто долларов в час! Простите, ребята, новы умалишенные!

— Так вам телефон нужен, — захохотал продавец.

Очевидно, я очень устал, потому что, окончательнорассердившись, грубо рявкнул:

— Нет, мне хочется приобрести брюки, для этого я иявился в салон, торгующий мобильниками!

— Иди домой, Катька, — велел продавец.

Девица выплюнула на пол жвачку.

— Два кретина, — подвела она итог и ушла.

— Что сразу про телефон не сказали? — усмехнулсяюноша. — Вон они, в витрине.

— Так я не успел, вы рекламный альбомчик сразушвырнули, кстати, там есть интересные модели, — ответил я, разглядываяполки.

Продавец помолчал и спросил:

— Модели чего?

Тупость юноши обескураживала.

— Телефонов, конечно, а вы что рекламировали?

Он заткнулся, потом сдавленным голосом пробормотал:

— Ну, прикол! Там не телефоны!

Настал мой черед удивляться.

— Да? А что?

— Девки.

— Какие? — на автопилоте спросил я.

— Ну всякие!

Внезапно для меня дошло. Паренек — сутенер, в альбомепредставлены фото проституток, и вовсе не мобильный стоит девяносто долларов вчас, а блондиночка с порочной мордочкой больного зайчика.

— Господи, отчего же они все с телефонами? —вырвалось у меня.

— Так для красоты, — ответил продавец. — Вызашли, молчите, сопите, вот я и подумал — девку надо.

Я попытался успокоиться.

— Нет, мне всего лишь телефон, желательно недорогой иСИМ-карту.

Юноша почесал в затылке.

— Вот «Сименс» за триста баксов.

— Дороговато. Может, «Алкатель»?

Продавец скривился.

— Скажу вам честно, это говно. Не берите. Глючит егопо-черному, и кнопки сразу заедают. Вот «Нокиа» классная, только что пришла.

— Но она стоит пятьсот долларов!

— Четыреста девяносто.

— Нет, мне нужно не дороже ста пятидесяти.

— Ну, — протянул юноша, — прямо и не знаю,что сказать… Хотя, погодите, вот!

И он выложил на прилавок вполне приемлемый с виду аппаратчерного цвета.

— Лучше не найдете, тоже «Нокиа», всего за стосемьдесят гринов.

Я повертел в руках телефон.

— Ничего, только почему у вас в витрине такой же лежит,но за полтысячи баксов?

Парнишка улыбнулся:

— Хочу вам подарок сделать, такое редко случается.Аппарат новый, навороченный, с гарантией.

— Отчего же такая цена? — настаивал я.

— Понимаете, — нехотя признался юноша, — унего звонок того… один.

— Не понял.

— Ну во всех телефонах есть варианты мелодий, вы можетелюбую поставить, а тут только одна, поменять нельзя, брак.

— И только?

— Да.

— В остальном телефон хороший?

— Супер, — оживился парень, — говорю вам какспециалист. Такой везде пятьсот пятьдесят стоит.

— Возьму его, — решил я.

— И правильно, — одобрил продавец, —наплевать на звонок! Классный аппаратик, и номерок подберу, вот гляньте, каквам такой: 722 70 77.

— Действительно, хороший, — одобрил я.

Продавец вытащил кипу бумаг. Через полчаса я сталобладателем нового телефона. Для оформления покупки требовался паспорт, номальчик, вписав в соответствующие графы мое имя и фамилию, подмигнул:

— Да ладно, от балды номер и серию укажу, пропискутолько скажите!

Я вышел на улицу и глянул на часы: полночь. Пожалуй, нестоит сейчас беспокоить Нору, завтра все расскажу и сообщу номер. Кстати, какойон? 722-77-70 или 722-70-77?

Еле живой от усталости, я добрался до особняка Кузьминскогои понял: покоя не будет. Во дворе стояла «Скорая помощь» — кому-то стало плохо.

В холле рыдающая Лариса бормотала:

— Нет, нет, нет…

— Что случилось? — встревоженно спросил я.

Но экономка, ничего не ответив, скрылась в коридоре, возлевешалки остался только едкий запах валокордина.

Я пошел по лестнице наверх и наткнулся на Сергея Петровича,нервно ходившего перед дверью в кабинет.

— Что случилось? — спросил я.

Хозяин махнул рукой, но не успел ничего сказать. Дверь распахнулась,показались два санитара, несущие носилки, на них лежало тело, прикрытое одеяломдо подбородка. Рядом, высоко подняв капельницу, шел врач.

— Я с вами, — рванулся к медикам Сергей Петрович.

— И я, — зарыдала невесть откуда взявшаясяБеллочка.

Доктор глянул на девочку и отрезал:

— Только муж.

В это мгновение я понял, что на носилках лежит Маргарита.Целый час понадобился на то, чтобы привести в чувство женскую часть семьи.Белла плакала не переставая. Ей, очевидно, было очень плохо, настолько, что онавцепилась в Клару и, обняв ту, повторяла:

— Мамочка, мамочка, мамочка…

Клара, бледная, почти синяя, прижимала к себе двоюроднуюсестру, гладила ее по волосам и говорила:

— Ну, ну, обойдется, она же жива.

Анна металась по дому, роняя статуэтки. Она тоже впала вистерику, но в отличие от Беллочки не кричала и не плакала, а нервно кусалагубы.

Лариса Викторовна рыдала на кухне, опустошая пузырьки свалерьянкой. Под конец она совсем опьянела и свалилась в кресло, гденезамедлительно заснула. Я решил, что в создавшейся ситуации это наилучшийвыход, и велел Кларе:

— Уложи Беллу.