Наш конный караван бредет по заснеженным улочкам, но даже снег едва ли может скрыть великолепие домов. Все переливается и блестит. Всадники приветствуют жителей. Кое-кто спрашивает о добыче, но охотникам не удалось никого поймать. Они указывают на меня. Я вижу взгляды голодающих и их отчаяние. Зима слишком внезапна, до урожая было еще далеко. Снег принесет им смерть, если Ледяная ведьма не прогонит его. Я вспоминаю о семьях беженцев в Водяном городе и слова Часовщика. Все они бегут, одни – от холода, другие – от огня Повелительницы драконов. И я снова понимаю, каково это – находиться по ту сторону. Голод, нужда и холод. Мы причиняем им огромные страдания.

– Неужели вам не удалось ничего поймать? – восклицает округлившаяся женщина. Тяжелыми шагами она спешит по снегу к принцу и хватает его за руки. Он качает головой; и я вдруг вижу усталость на его лице и удивляюсь, почему не заметила ее раньше? Он коротко улыбается, потом притягивает женщину к себе. Она всхлипывает, прижав руки к животу. Она ждет ребенка – его ребенка – и голодает. Я оглядываю заснеженные улицы Золотого города. Все они голодают. Женщины и дети, мужчины, старики, животные тоже. Лошадь, на которой я сижу, истощена так, что от нее остались одни кости. Как долго длится эта зима? С момента моего пробуждения? Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор. Для этих людей – слишком много.

– Твой отец хочет тебя видеть, – задыхающимся голосом шепчет женщина, вытирая слезы с лица и пытаясь улыбнуться мне, но это всего лишь болезненная гримаса.

Я – всего лишь еще один рот, который нужно кормить, и больше ничего. Моя корона, чего она стоит против пустоты в желудке? Я вспоминаю о семи мужчинах в их хижине, о том, как они продают золото и драгоценные камни, чтобы хорошо поесть. Золото не насытит, сколько бы его ни было в этом проклятом городе.

Я еду верхом дорогой, по которой когда-то давным-давно однажды уже ездила. И снова я несу с собой смерть. Она следует за мной на каждом шагу. Я смотрю на лица, рассматриваю каждого отдельного человека. Ледяная ведьма будет занята в эти дни, она будет много рисовать.

– Скажите, как вас зовут? – спрашивает принц Фердинанд. Обняв жену одной рукой, он ведет лошадь, на которой я сижу.

– Одетта, – говорю я. – Я – Одетта.

Он улыбается, принц, и мне интересно, скоро ли он будет висеть на стене рядом со своим братом. Там, далеко на Севере.

– Красивое имя, – просто говорит он.

– Да, – отвечаю я. – Да, так и есть.

И вот мы достигаем золотой площади. Флаги свисают с окон и со шпилей башенок. Золотая змея на голубом фоне. Герб другой, но флаги висят на тех же местах. Ворота замка открываются, и мужчины соскакивают со своих лошадей, устремляются внутрь. Я следую за ними. Принц Фердинанд ведет меня в зал, я знаю дорогу. Золото не исчезает и не меняется, оно остается на все времена. Все здесь сделано из золота: пол, стены, даже шкафы и ковры.

Ибо здесь обитало дитя-фея. Его пленили, злоупотребляли его силой. Мы спасли его. Ребенка, которого им непременно нужно было вернуть, потому что этот ребенок сулил богатство. Именно это дитя манило людей в лес, снова и снова.

– Вот она я! – кричу я, шагая через золоченый зал, мимо стола с двенадцатью золотыми стульями, к трону. Король бледнеет. Он долго смотрит на меня, прежде чем ему удается найти слова.

– Я знал, что ты придешь. Ты и твоя бледная сестра взяли то, что принадлежит мне! – громко восклицает король, но голос его дрожит, а сердце бешено колотится.

– Дитя-фея никому не принадлежит! – шиплю я, неустанно двигаясь ему навстречу. Стражи отступают, они не могут устоять на месте. Королева рядом с ним пошатывается и падает наземь. Горничная подскакивает к ней, укладывает монаршую голову на колени, едва осмеливаясь дышать. Я восхищаюсь ею. Она могла сбежать. Просто тихо уйти – и все. Никто бы не заметил, но она остается со своей королевой. Она верна. В этот момент я осознаю, что тоже хочу подобной верности. Хочу быть королевой.

– Уходите, мы пощадим тебя, тебя и всех остальных! – восклицает король, не обращая внимания на свою супругу. – Нам нужен только один ребенок, тот, которого вы украли у нас и который теперь снова на своем законном месте. Остальные меня не интересуют, можешь оставить их себе.

Я тихо рычу:

– Хочешь договориться?

– Нет! – хмурясь, восклицает мужчина. Он смел. Недаром он король этих людей. – Это мое щедрое предложение. Единственное. Уходи – и можешь взять их с собой. Остается только одна. И клянусь тебе, что мы перестанем вас преследовать!

– Они здесь?

Он кивает и поднимает брови.

– Я не веду переговоров. Если откажешься, я прикажу их убить. Одну за другой.

– Тогда я убью вас всех! – восклицаю я.

– Почему-то у меня такое чувство, что ты так или иначе это сделаешь, – бормочет король, и на мгновение в его глазах вспыхивает ужас осознания. – Он вскидывает голову. – Приведите первых трех!

Ворота за его спиной открываются, и я вижу детей: Гретхен, Одетту и Мари.

Гретхен цепляется за Одетту, плачет. Она еще так мала. Ее лицо – словно маска ужаса. Она это знает, она смотрит на меня, она знает о предательстве и о том, кто его совершил. Она умна, она так умна. Она знает, что я не вынесу этого. Прости меня!

Мари стоит одна в сторонке, плечи напряжены. Ее маленькое сердце плачет.

– Я останусь здесь, – звонким голосом говорит она, сжав руки в кулаки. – Отпустите их – я останусь.

– Какая умная девочка, – улыбается король, но его глаза остаются холодными.

Мари опускает голову. Она не смеет смотреть на меня. Ей очень жаль. Все произошло из-за нее. Так она считает.

– Нет, – говорю я, поднимая ладони вверх так, словно хочу извиниться. И параллельно готовлюсь к схватке. Потому что знаю: он выполнит свое слово. – Мы уходим. Идите сюда!

Слегка помедлив, они сбегают по каменным ступеням. Их шаги эхом отдаются от стен. Король хмурится. Солдаты поднимают луки и целятся в меня.

– Прекратите! – шиплю я им. Мои ладони начинают светиться. – Вы действительно хотите, чтобы дошло до этого? – спокойно спрашиваю я. Мое сердцебиение замедляется, все замедляется. Я должна защитить их, чего бы это ни стоило. Я не вынесу, если придется хоронить еще одного ребенка.

Король рычит. Он оглядывается и кивает своим солдатам, едва заметно, но я все же улавливаю движение. В тот же миг я воздвигаю вокруг нас ледяную стену, и стрелы с хрустом впиваются в нее, протыкают ее. Я слышу, как они жужжат.

– Убейте их, убейте их всех! Только ребенка, золотого ребенка не трогайте! – ревет король. Гретхен начинает хныкать. Одетта нашептывает ей что-то успокаивающее, крепко прижимая малышку к себе.