испанской, англоязычной, франкоязычной) подвержена сильным перепадам. Обобщенно-усредненные «медианные» суждения звучат так: подобно республиканской армии в целом, интернациональные бригады обычно были очень хороши в обороне (что особенно проявилось при защите Мадрида и в сражениях на Хараме и при Гвадалахаре). Однако в наступательных операциях у Брунете и Бельчите – Сарагоссы успехи интернационалистов приходится характеризовать как довольно скромные[167].

Пришлось Испании пережить и присутствие компактных военных контингентов из четырех государств – Италии, Германии, Португалии, нашей страны. Из действовавших на стороне националистов военных контингентов первые три номинально считались частями Иностранного легиона испанской армии – отсюда и происходили их «легионарные» наименования. Самым многочисленным из них являлся экспедиционный Итальянский добровольческий корпус (ИДК), насчитывавший на разных отрезках времени от четырех до пяти полностью укомплектованных дивизий. Через корпус и приданную ему авиацию за время войны прошло по различным подсчетам от 40 000 до 72 000 итальянских граждан[168]. Главным образом это были активисты фашистской милиции (о чем зачастую забывают отечественные и особенно испанские авторы). Но, безусловно, присутствовала в ИДК и прослойка кадровых военнослужащих в обширном диапазоне званий от рядового до генерала. Полностью кадровой была дивизия «Литторио» генерала Аннибало Бергенцоли, которая с натяжкой могла сойти за бронетанковую (130–150 бронеединиц). Закономерно, что в дни скандального поражения ИДК при Гвадалахаре только «Литторио» сохранила боеспособность. Ей выпало на долю прикрывать беспорядочное отступление сотоварищей из «милиционных» дивизий.

Военное присутствие Третьего рейха в Испании строилось вокруг известного авиационного легиона «Кондор». Военное министерство Германии и люфтваффе придало легиону автотранспорт, радиотехнические средства, артиллерию и даже бронетанковое соединение из 180 броневых машин. Пехотных соединений Гитлер, как и Сталин, за Пиренеи не отправил[169]. Через службу в германском легионе прошло, по различным подсчетам, от 14 000 до 26 000 человек. В противоположность ИДК все они были кадровыми военными и носили на родине офицерские звания от лейтенанта до генерала[170]. В то время как итальянские дивизии после одних крупных операций (Малага, Бильбао, Сантандер, Арагон-Левант) получали длительный отдых, а в других вовсе не участвовали (операции вокруг Мадрида, Теруэля и на Эбро), германский «Кондор» сражался почти без передышки. Его сила была не в неслыханных качествах самолетов, а главным образом в численном превосходстве и в выучке пилотов, всецело освоивших вверенную им технику. Роль, сыгранная им в боях испанской войны, была велика. Когда командование «Кондора» применяло его массированно и с решительными целями (что происходило довольно часто) – это был подлинный авиационный таран[171]. Зимой 1936/37 года германские пилоты остановили казавшееся неудержимым наступление басков на Наварру, в середине 1937 года они помогли националистам восстановить их прорванный в Кастилии фронт (Брунетское сражение), а в 1938–1939 годах «Кондор» пробил бреши в стратегической обороне Республики сначала в Арагоне, позже в Каталонии.

Вклад, внесенный в победу националистов приданными «Кондору» артиллеристами, тоже следует считать значительным. Огнем противотанковых и зенитных орудий легиона было выведено из строя около половины бронетанковой техники республиканцев и значительная часть их ВВС.

Республиканским летчикам запомнились дни, когда «Кондор» действовал совместно с основными силами итальянских «легионариев». В воспоминаниях они писали: «Вражеских самолетов столько, что не было видно неба. Они даже мешают друг другу. Там, наверху, мы успеваем только стрелять не целясь». Во второй фазе сражения в долине Эбро республиканскую оборону, созданную на семикилометровом плацдарме у Гаэты, несколько раз атаковало сразу до 300 итало-германских бомбардировщиков и штурмовиков. Подобной боевой концентрации воздушных сил на узком участке фронта не было в дальнейшем вплоть до 1940 года.

Через недолговечный и мало известный «португальский легион» прошло около 3000 человек. Его плохое оснащение и отсутствие боевого духа помешали португальцам оказать заметное влияние на ход военных действий. Помимо итальянцев, немцев и португальцев на стороне Франко сражалось около тысячи русских белоэмигрантов и несколько сотен венгерских, ирландских и французских добровольцев. Большинство из них служило в Иностранном легионе.

Советских граждан побывало в Испании, по различным сведениям, от 2200 до 5000 человек[172]. В организационном плане наши соотечественники, в отличие от союзников Франко не образовывали целостной структурной единицы. Многие из них (например, Антонов-Овсеенко, Берзин, Воронов, Горев, Кузнецов, Малиновский, Мерецков, Павлов) имели опыт участия в российской Гражданской войне. Почти все действовали под псевдонимами. Нередко всех их в целях конспирации именовали «мексиканцами».

Псевдонимы военнослужащих стали одним из нововведений испанской войны. Сокрытие персональных данных явилось прежде всего следствием намерения обойти запреты, содержавшиеся в международном соглашении о невмешательстве. А также псевдонимы были вынесены из опыта подпольной работы экстремистских партий – большевиков, анархистов и социалистов-революционеров. Псевдонимы могли быть испанского корня («Антонио», «Базилио», «Малино», «Мартинес», «Мурильо», «Николас», «Пабло», «Рамон», «Санчес»), французского («Валуа», «Вольтер», «Гранде», «Клебер», «Кутюрье», «Лоти»), немецкого («Вальтер», «Курт», «Фриц», «Якобс»), итальянского («Альфредо», «Галло», «Доницетти», «Корренти», «Эрколи»), англоязычного («Дуглас», «Купер», «Фред») или славянского образца («Веков», «Котов», «Максимов», «Петрович», «Степанов», «Шилов»). Сразу по два псевдонима – «Гришин» и «Доницетти» были у Берзина (чья настоящая фамилия – Кюзерис), у Манфреда Штерна («Клебер» и «Фред») и у Пальмиро Тольятти – «Корренти» и «Эрколи».

Применение псевдонимов не было монополией советских граждан. В Итальянском экспедиционном корпусе псевдонимы использовали первый и третий по счету его командующие – Роатта, предпочитавший именоваться «генералом Манчини», и Берти («генерал Дориа»). Правда, второй и четвертый по счету глава ИДК – генералы Бастико и Гамбара обходились без псевдонимов.

Немецкие военнослужащие из «Кондора» псевдонимами не пользовались, равно как и интервенты времен Гражданской войны в России. Британская военная интервенция в нашей стране с самого начала прочно ассоциировалась с именами генералов Айронсайда и Бриггса и адмиралов Сеймура и Холльмана, французская – генералов д’Ансельма и Жанена и полковника Фредамбе, американская – полковников Грейвза и Педдера, японская – генерала Точибаны, эпопея чехословацкого корпуса – с именами капитанов Индры, Клецанды и Сырового. Они своих персональных данных не скрывали.

Совокупная численность вовлеченных в испанский конфликт иностранных военнослужащих, таким образом, – не менее 70 000 человек. Прибавив лиц, прошедших через коминтерновско-республиканские интернациональные бригады, получим несколько более 120 000 человек.

Как германский военный контингент в Испании («Кондор» и сопутствующие части), так и итальянский «добровольческий корпус» и советские военнослужащие негласно пользовались правом экстерриториальности. Руководство всех иностранных контингентов имело право принимать почти все решения на месте. В Берлине деятельность кондоровцев курировал «Штаб В», в Риме – Комиссия военных операций в Испании. Статус и состав итальянских дивизий после их позорного поражения под Гвадалахарой в марте 1937 года был частично скорректирован: дивизии были сделаны смешанными (итало-испанскими). Они и корпус в целом остались, однако, под командованием итальянского