в мои глаза. Понял, что задел меня.

– Я так не думал. Просто наши обычаи вызывают у русских недоумение и отрицание. А мы так жили веками. И гордимся, что сохраняем самобытность.

– Я попробую тебя понять. Расскажи мне.

– Что ты хочешь знать?

– Почему ты до сих пор не женат?

– У меня есть невеста.

Шандор замолчал. Я не могла понять, он подбирает слова, чтобы ответить, или ищет предлоги, чтобы избавить себя от моих вопросов. И пока он молчал, я поспешила спросить:

– Она еще недостаточно повзрослела?

– Эта длинная история.

– Я никуда не тороплюсь.

– Тогда начну с самого начала.

Я чуть развернулась в сторону Шандора и приготовилась слушать. Меня охватило волнение, словно я узнаю страшную тайну, которую никто не мог разгадать, а мне преподнесут ее на блюдечке с голубой каемочкой.

– Мне было лет пять, когда отец нашел для меня невесту. Ее звали Жанна, и жила она где-то в другом регионе. Отец познакомился с ее родителями, когда ездил на свадьбу наших родственников. Нас тогда не взяли с собой, и мы остались дома. Я не очень отчетливо помню тот период, только запомнил, что вернулся отец в добром расположении духа, взял меня за плечи и, глядя в глаза, сказал: «Сынок, я нашел тебе самую лучшую невесту, какую только может иметь цыган». Я не понимал, что это значило, но вероятно, она была из зажиточной семьи, и за ней обещали хорошее приданное. Кажется, она была моложе меня на год или два.

Мимо пронесся мальчишка на велосипеде, и Шандор засмотрелся ему в след.

– Мне было девять лет, когда я также катался на велосипеде по нашему селу… Велосипед был старым, с кривой рамой, колеса восьмеркой, но я радовался даже такому, – и как бы между прочим, добавил: – Судьба не баловала нас новыми и дорогими игрушками. Отец позвал меня домой, и я с сожалением оторвался от своего двухколесного друга, чтобы выслушать уготованные мне новости. Он сообщил, что Жанна погибла в автокатастрофе. Я уже больше понимал, и воспринял это известие с большой скорбью. Было такое чувство, будто я лишился будущего. Я ее никогда не видел, даже на фотографии, но осознание того, что это была не просто незнакомая девочка, а моя невеста, вселяло в меня тревогу за мою судьбу. Но в этом состоянии я пребывал недолго. Уже через полгода отец нашел мне другую невесту. Она тоже была не из местных. Отец встретил ее семью на ярмарке. Она была старше меня на три года, но почему-то до тех пор не сосватана. Обычно самых лучших невест разбирают еще маленькими девочками, а уже потом смотрят тех, кто остался. Я не знаю, как отец не досмотрел ее, почему не выявил подвоха, но ей было пятнадцать, когда она сбежала с русским. Был большой скандал, отец рвал и метал, посылал проклятия в адрес их семьи, но принимать испорченный «товар» он не собирался. Какое бы приданное за ней не давали.

– Что ты испытал в тот момент?

– Я был рад, что мне не досталась такая жена. Для мужчины унизительно оказаться в роли рогоносца.

– Что стало с ней потом? Она вышла замуж за русского?

– У этой истории печальный финал. Это был позор для их семьи, и они посчитали, что только кровь смоет его с их имени. Ее семья нашла беглецов, и ее братья убили того парня.

– Какой ужас! – сказала я. – Это считается у цыган нормальным?!

– Я этого не говорил. Это преступление, и они за него отвечали по закону.

– У тебя есть сестра?

– Да.

– Если бы твоя сестра убежала с русским, твой отец поступил бы также?

– Я не знаю. Думаю, нет. К счастью, моя сестра уже замужем и волноваться за ее честь не приходится.

– А ты способен на такую расправу?

– Не думаю. Но для цыган вопрос женской чести очень важен. Именно поэтому такие ранние браки. Чтобы девушка была чиста и невинна.

Было немножко странно, но приятно слышать, что где-то до сих пор женское целомудрие имеет большое значение. Если бы еще берегли его для любимого…

– Что было дальше? Тебе нашли другую невесту?

– Да. В этот раз отец не стал далеко ходить, и обратил свой взор на наш табор. Девочек из хороших семей уже разобрали, оставались только совсем маленькие или ущербные.

– Какая досталась тебе?

– Она на шесть лет моложе меня. Ее зовут Рада. Хрупкая, немного болезненная девочка. Ее отец в период перестройки начал заниматься спекуляцией, покупал подешевле, продавал подороже, но дела шли неважно, в тюрьму даже раз угодил. Заводить родство с такой семьей отцу не хотелось, но выбор был невелик. Поэтому он согласился. Когда у свата дела прогорели, отец дал ему работу у себя на конюшне, но конюх из него никудышный. Сейчас работает где-то в городе, но отец подозревает, что подворовывает. Раде уже пятнадцать и на следующий год родители планируют нас поженить.

– Почему не раньше?

– У нас с отцом уговор. Он позволил мне учиться, а я обещал за это жениться на Раде.

– Ты не хотел на ней жениться?

– Дело не в этом. Я говорил тебе, что отец против моей учебы. Считает это блажью. Он не хотел отпускать меня в город. Раде тогда было всего одиннадцать лет, и я решил воспользоваться отведенным мне временем, чтобы получить высшее образование. Но мне пришлось дать слово отцу, что я женюсь на Раде. Что никакие городские страсти не заставят меня остаться здесь и предать свою семью.

– Что будет, если ты откажешься жениться?

– Отец никогда не позволит мне вернуться домой. Это предательство, неуважение к нему, к семейным традициям. Это ляжет тенью на Раду. Если от нее отказался жених, это отражается на чести девушки. Такого отец мне никогда не простит. Я потеряю свою семью, никто не станет со мной разговаривать.

Неужели так бывает? Словно в каком-то средневековье. Но вслух свои мысли я не выразила. Я обещала отнестись с пониманием, и не хотела услышать очередное «тебе не понять».

– Ты любишь ее?

– Кого?

– Свою невесту.

– Любовь для цыган – это роскошь.

– И ты готов заключить брак на всю жизнь без любви?

С нами поравнялись две молодых мамочки с колясками, в одной был еще совсем младенец, во второй крепыш около года, который махал руками и с любопытством смотрел по сторонам. Шандор выждал, пока они пройдут, затем ответил:

– У меня нет другого выбора.

Выбор есть всегда! Но я промолчала.

– А если ты полюбишь другую?

– Не может быть другой, все