Под утро занятой любовник соизволит вернуться.

— Уже без Ярышева?

— Ага.

— Всякий раз?

— Всякий раз.

— Вы, конечно, не удерживались от расспросов…

— Ну конечно, только каждый раз выслушивала лекцию о суровоммужском долге, в конце концов ссоры пошли…

— А куда он ездил? У вас никаких соображений?

— Я так подозреваю, в Калюжин. Калюжин и окрестности.

— Почему?

— Потому что сначала он старательно изучал карту тогорайона. И ворчал насчет дорог, ничуть не улучшившихся со времен короляСигизмунда. Да и по спидометру подходит. Я из чистого любопытства началаизучать наутро показания спидометра.

— Разбираетесь в машинах?

— Господи, да у меня «Ока»… Говорят, неплохо вожу. В общем,по расстояниям как раз совпадает — из Кракова в Калюжин и обратно, да ещепоколесить немного…

«Это еще совпадает и с картой, — мысленно дополнил Данил, —с той, из кабинета Климова, где кружком обведен как раз Калюжин с прилегающимивесями…»

— И дальше?

— Дальше… В тот день мы опять-таки поехали в Граков. Он мнепообещал, что на сей раз речь идет исключительно об отдыхе. Я поверила, дура. Ак полуночи в дверь опять зацарапался Ярышев, и они укатили, только на сей разон не явился наутро. Я ждала добросовестно, стервенела помаленьку — у меня надесять были назначены встречи, день-то был рабочий… Ни его, ни машины.

В девять окончательно психанула, выскочила на шоссе, поймалапопутку, на встречу, в общем, успела… А вот Климов так и не появился. И все быничего, я уже мысленно приготовилась послать его подальше, успокоилась, дуреха,совершенно… После обеда приехала милиция. И сообщила. Подождите, — она жестомостановила Данила, собравшегося было задать вопрос. — Знаю, что вы скажете:мол, этого слишком мало, чтобы всерьез испугаться… Правда?

— Правда.

— Так вот, в тот же вечер меня в подъезде остановили двое.Аккуратно прижали к стеночке, аккуратно расстегнули сверху донизу блузку иначали водить ножичком по телу. Тупой стороной, но все равно ощущение, знаетели, своеобразное. Молча, деловито, спокойно, оба трезвые, несуетливые, мордыкаменные — я бы, наверное, пьяных хулиганов меньше испугалась…

— Понимаю.

— Да ни черта вы не понимаете! Даже если и было в жизничто-то похожее у вас это совсем по-другому, вы-то к этому готовы, это ж вашаработа, чтоб ее черти взяли… И, как назло, ни души, у нас там на площадке такойтупичок у лифта, меня туда и затолкнули, кричать не решаюсь, понимаю, чтоуспеют, если что…

— А потом? Она передернулась, залпом допила остатки:

— Ах, потом? Потом меня вежливенько, сквозь зубы просятприспустить брючки и все, что под ними, уточнив, что секс их не интересует.Приспускаю, куда деваться. Тогда тот, что с ножом, приставляет его к горлу ужелезвием, а второй достает пистолет, приставляет мне дуло там и столь же вежливоинтересуется: «Хочешь жить?» Киваю. «И непокалеченной, поди, жить хочешь?»

Киваю. Тогда мне все так же спокойненько, с некоторой дажеленцой говорят:

«Забудь, красивая, про загородные поездки с хахалем. Не былоникаких поездок. Никогда ты с ним из города не уезжала, трахались вы на явочныхквартирах исключительно в городе…» И повторяет еще раз, с расстановочкой.

Интересуется, хорошо ли уяснила, просит повторить… Ну,повторяю, после чего меня аккуратно застегивают — я сама и не смогла бы, признаться,оцепенела со страха, — еще раз советуют обо всем забыть, если хочу жить,похлопывают по щечке и спокойненько уходят… Ну, а я сползаю по стеночке, ногиотнялись… Сижу и встать жутко, и на месте оставаться страшно… Вот такаяистория. Ну? Есть основания бояться?

— Пожалуй, — кивнул Данил.

И констатировал про себя: сработано незатейливо, однакожэффектно.

Производит впечатление, особенно на балованную красотку,непричастную к играм… Не на шутку испугать можно.

— Вы их запомнили?

Оксана, добросовестно пыталась описать обоих, кое-какиеиндивидуальные черты стоило запомнить на будущее, но Данил, пожалуй, здесь сэтими субъектами не сталкивался. Возможно, они и были там, под аркой, — норазглядел тогда лишь одну физиономию из пяти…

— А вот с этим судьба не сводила? — Данил на всякий случайпоказал ей фотографию Вериного вербовщика.

— А, этот… Он-то вам зачем?

— А что?

— Это Лесь. Лесь Сердюк. Работает в каком-то НИИ, то лимашиностроения, то ли пожаротушения…

— А не ошибаетесь?

— Ну, где же! Еще один спаситель родины от тирании. Сколькоон моего кофея стрескал… У супруга частенько бывает вместе с остальными.«Батьку геть!» «Вставай, держава!» Уж этого-то знаю… Я его, простите заветреные откровения, тоже пыталась в свое время присовокупить к своей коллекциисовращенных борцов с тиранией, только он то ли пед, то ли просто заторможенный— никаких намеков не понимает…

— Климов с ним когда-нибудь пересекался у вас?

— Дайте подумать… Пожалуй. Раза два.

— Они общались?

— Ну конечно. Климов со всеми с ними общался и, знаете, безособой насмешки. Будто изучал. Может быть, и правда изучал?

— Честное слово, не знаю пока, — сказал Данил. — И это все?

— А вам мало?! — возмутилась Оксана. — Лично мне и этогохватило с лихвой.

Как вспомню…

— Вот почему боялись микрофончиков…

— Климов приучил. Там, в Гракове, в особнячке, он первымделом обходил комнаты с какой-то штучкой… Пригодились уроки. У вас, надеюсь,ничего такого?

— Можете быть спокойны, — усмехнулся Данил. — Ничего.

— Я больше всего боюсь, что у них здесь кто-то есть. Зою таки не нашли, вы ж знаете…

— Не знаю, — сказал Данил, ощутив знакомое беспокойство. —Какую Зою?

— Лавецкую, из «Авто». Ту, что сидела на компьютере. Нет, выв самом деле не знаете? Бог ты мой… Может, я зря с вами так откровенно?

— Что случилось с Зоей?

— Она ко мне пришла посоветоваться. Неделю назад. Понимаете,ситуация получилась щекотливая… Из компьютера пропала часть данных поавтоперевозкам, все касалось одного конкретного направления, баварского…

Часть отчетности как корова языком слизнула. Зойка клялась ибожилась, что ни в чем не виновата, не могла она стереть файлы, и я ей верю,девочка работящая. И боялась, что Тышецкий на ней за это выспится, в переносномсмысле, понятно, — дубликатов-то нигде не осталось, представляете, какойскандал мог получиться?