– До встречи, Дим, – одними губами прошептал СеменШвейцман, сожалея о том, что рядом нет Ритки.

На всех похоронах, где он бывал прежде, жена находилась сним, провожая близких ему людей – иногда тех, которых сама вовсе незнала, – и от ее тихого дыхания рядом Сеньке становилось спокойнее, будтоон прощался с умершими лишь на время. Сегодня она не смогла прийти, и от еговсегда повторяемого на кладбище «до встречи» разило фальшью. Никакой встречи унего не могло случиться с тем, что лежало в лаковом гробу в яме, быстрозараставшей землей.

Когда установили временный крест, и люди, негромкопереговариваясь, потянулись к Ольге с соболезнованиями Макар обогнул молчавшихбайкеров, перепрыгнул через лужу, заполненную подтаявшим снегом, и догналмедленно бредущую фигурку в черном пальто.

– Подождите, пожалуйста!

Девушка быстро обернулась, и в обращенных к нему глазахотчетливо промелькнуло разочарование.

– Жду, – сказала она и действительно стояла неподвижно,пока он перебирался по краю дорожки, стараясь не оступиться в грязь.

На вид ей было не больше тридцати. Волосы темные, почтичерные, густые, блестящие, как птичьи перья, казалось, их давно не касаласьрасческа, но в этой диковатой встрепанности было что-то привлекательное. Она исама была похожа на птицу в своем черном пальто, которое было велико ей размерана полтора, свисало с плеч, закрывая рукавами ее ладони почти до кончиковпальцев. Но и слишком большое пальто, как и нелепая прическа, органичновписывалось в весь ее птичий облик.

Близко посаженные большие темно-карие глаза в обрамленииудивительно густых ресниц, сильно выдающийся вперед заостренный маленькийподбородок с глубокой ямкой посередине, белая кожа, удивительно контрастирующаяс черными волосами, ни туши на ресницах, ни помады на губах, – Макар былуверен, что она не пользуется косметикой и в повседневной жизни. Что-то детскоебыло в ее лице, беззащитное, несмотря на насупленные широкие брови и крепкосжатые губы. Ничего хорошего она от Илюшина явно не ждала.

Макар представился, и девушка неожиданно протянула ему руку,здороваясь. Рука у нее оказалась крупная, с квадратной ладонью и «рабочими»пальцами пианистки.

– Полина. Если вам удобнее с отчеством – ПолинаВладиславовна.

* * *

Сергей Бабкин, обернувшийся в поисках Илюшина, с трудомразглядел напарника за кустами. Тот стоял рядом с невысокой девушкой, о которойспрашивал двадцатью минутами ранее, и, судя по движениям ее рук – то взлетающих,то замирающих в воздухе, она что-то оживленно рассказывала, а Макар слушал.Люди потянулись к выходу с кладбища, байкеры, взревев мотоциклами и распугавнебольшую стаю прикормленных местных собак, уехали раньше. К Бабкину прибилсяначальник охраны и принялся торопливо рассказывать, перескакивая с пятого надесятое, как они с шефом вместе ездили в какой-то дом отдыха, и Качков вместе сними, а утром они встали, а Володьки-то нет, и тогда они пошли его искать, иобнаружили в местной псарне. «С собаками возился, – бубнил начальникохраны, – гладил их, ласкал, за морды тискал... А я тогда еще подумал:значит, не совсем пакостный человек, раз к живой твари так относится. Зря я такподумал, зря. Ищут его теперь, все ищут: и вы, и милиция, да только фиг найдешьэту сволочь. Хотя мне все кажется, что я сейчас обернусь, а он рядом – смотрит,ухмыляется улыбкой своей волчьей».

Его слова так совпали с тем, что чувствовал сам Сергей, чтоБабкин остановился и, поколебавшись, оглянулся. Никакого Качкова за его спиной,разумеется, не обнаружилось, зато обнаружился Макар, быстро догонявшийрастянувшуюся процессию. Сергей подождал его в уверенности, что Илюшинрасскажет о подробностях разговора с неизвестной девицей, но вместо этого Макарпроскочил мимо него, целеустремленно направившись к высокой фигуре в серомплаще, и издалека Бабкин услышал его голос, без тени смущения уверявшийКрапивина, что ему нужно немедленно с ним поговорить. Денис Иванович, какпоказалось Сергею, растерянно посмотрел на Швейцарца, но тот шел с Ольгой подруку, утирая выступивший на покрасневшем лбу пот, и на просьбу друга о помощине отреагировал. Макар с любезной улыбкой оттащил Крапивина к машине, и, покаБабкин вполуха слушал воспоминания начальника охраны, одновременно наблюдая заокружающими, Илюшин о чем-то спросил у Дениса Ивановича. Тот вздрогнул, качнулголовой, но Макар добавил что-то, и Крапивин, скользнув взглядом по удаляющейсячерной растрепанной фигурке, потер лоб рукой и кивнул.

* * *

Разговаривали они не меньше часа. Все давно разъехались, итолько Сергей Бабкин бродил по дорожкам между могил, опасаясь подойти к машинеи спугнуть приступ откровенности у Крапивина. Ветер утих, и под пригревавшимсолнцем Сергей расстегнул куртку, снял шарф, подаренный Машей.

С приятелем Макара, в коттедже которого прятались Маша сКостей, он созвонился только утром, но сейчас ему казалось, что это было оченьдавно. Голос у жены был спокойный, почти довольный, хотя он знал: она безумнобоится за него и переживает из-за того, что Костя пропускает занятия в школе.Мальчик предупредил одноклассников и учителей, что уезжает с мамой отдохнуть, иСергей провел с ним строгую беседу о том, что ему ни в коем случае нельзясозваниваться с друзьями, как бы этого ни хотелось, потому что он может навлечьна них опасность. Костя, казалось, понял, а при воспоминании о людях вподъезде, угрожавших маме ножом, в глазах его вспыхивал страх, который онтщетно старался скрыть, и все равно Сергей был не до конца уверен в парнишке.Он плохо помнил себя в этом возрасте, но ему казалось, что слишком многое онвоспринимал как игру – опасную, страшную, но захватывающую игру. «Будемнадеяться, Костя испугался достаточно сильно, чтобы так не думать», –сказал он себе, делая круг по дорожке и возвращаясь к тому месту, откуда ушел.Бросив взгляд в сторону машины, он увидел, что Макар с Денисом по-прежнемуразговаривают. «Могли бы и в салон сесть, а не торчать как два столба», –подумал он с раздражением, ощутив внезапную тревогу. Все утро после своегозвонка он чувствовал себя относительно спокойно, и вот теперь это невестьоткуда взявшееся неприятное чувство. «Просто поесть нужно», – мрачнопосоветовал себе Сергей, не успевший толком позавтракать. И наткнулся взглядомна человека возле свежей могилы Силотского.

Человек был низкорослым, крепким, в шляпе, и первойассоциацией Бабкина стал отец Браун из детективных рассказов Честертона,которые он совсем недавно брал почитать у Макара. Но в следующую секундучеловек встал на носки, покачнулся, перенес вес тела на пятки, и отец Браунвылетел у Сергея из головы. Кто бы ни был этот последний пришедший, он вел себянесколько легкомысленно, тем более – для католического священника. «Того гляди,пустится в пляс», – мелькнула у Бабкина нелепая мысль, а вслед за нейпоявилась и вторая ассоциация – с игрушкой-неваляшкой. Словно в подтверждениеей, человек снова начал раскачиваться, теперь влево-вправо, как будто готовилсявыполнить утреннюю зарядку. «Неужели кладбищенский сумасшедший?»