С раннего утра день был солнечный. Чистое апрельское небо,словно разгладившееся после недавней снежной бури, отливало той невероятносветлой синевой, какая бывает только по ранней весне. Кладбище было новое,деревья не успели вырасти, и посаженные рядом с соседними могилами кусты робкокачали узловатыми ветками, словно извиняясь за то, что здесь так голо,бесприютно.

Людей собралось много. Под конец церемонии, когда гробрывками поехал вниз – в глубокую черно-коричневую яму, – со стороны въездараздалось рычание мотоциклов. Пятеро приехавших байкеров подошли к могиле,негромко переговариваясь друг с другом. Они встали вместе. Их яркие курткисмотрелись чужеродными неуместными пятнами среди серых и черных одеждостальных, провожавших Ланселота.

Ольга нашла взглядом Сергея, кивнула ему. Из-под ее черногошелкового платка, одолженного у подруги, выбились волосы, растрепались наветру, и она заправила их обратно, принудительно отвлекая себя нанесущественные мысли вроде вопроса о том, не полиняет ли потом платок пристирке, или какое открытое и обаятельное лицо у друга Сергея – простоудивительно, если вспомнить, что все приятели Бабкина в пору их совместнойжизни были похожи на него самого: такие же большие, насупленные, обязательно скороткими стрижками «под братков». Все они, занимавшиеся в тренажерном зале,казались ей на одно лицо – до тех пор, пока она сама не стала там работать.

Эти мысли помогали ей не увязнуть в фантазиях о том, чтосейчас лежит в закрытом гробу в пяти шагах от нее, держали на плаву, напоминаяо том, что жизнь – здесь, со всеми ее мелкими заботами и удивлениями, и она,Ольга Силотская, остается по эту сторону жизни, что бы ни случилось. Ольгаснова задержалась взглядом на том, кого представили ей как Макара Илюшина –человека, к которому ее муж обратился с просьбой отыскать ВолодюКачкова, – и подумала, что его безобидная внешность обманчива. Совершенноневозможно определить, сколько ему лет – то ли двадцать три, то ли тридцатьпять, но скорее ближе к последнему.

Парень поднял на нее внимательные серые глаза и тут же ихотвел, словно увидел кого-то за ее плечом. Ольга даже хотела обернуться, носдержалась и заставила себя думать не о том, кто мог призраком стоять заспиной, а о черном платке, который нужно постирать вечером, после поминок.

Илюшина незримо преследовал Владимир Качков – человек сжилистой короткой шеей и угрюмым волчьим взглядом исподлобья. Кого он выбралсебе в сообщники? Как долго вынашивал ненависть к человеку,облагодетельствовавшему его, давшему ему работу, приблизившему его к себе иоградившему от недоверия и зависти окружающих? И когда робкая мысльпревратилась в замысел, а затем оформилась в план? У Макара возникло ощущение,что Владимир Олегович с усмешкой наблюдает за ним, беззвучно посмеиваясь,обнажая темно-красные, болезненного вида десны над короткими резцами. Кто-то излюдей, стоявших вокруг могилы Ланселота, тоже посмеивался про себя, нобезупречно играл свою роль. Кто-то из тех, с кем Качков обдумывал план,приводил его в исполнение, заметал следы... «Плохо замели, голубчики, –подумал Макар. – Даже не догадались предложить девицам в солярии денег замолчание, или привести плакат в исходный вид. Или для вас это было неважно? Иликто-то напортачил, допустил ошибку, а потом, пытаясь ее исправить, запугав нас,еще больше испортил все дело?»

Был момент, когда Макару показалось, что за спиной ОльгиСилотской кто-то есть – неразличимая фигура в мешковатом пальто, наклонившаясяк ее уху. Илюшин моргнул, и странное видение пропало: Ольга стояла одна, всеостальные образовали что-то вроде темного, тихо шепчущегося полукруга за ееспиной. «Сыграть шутку с „жамэ вю“ мог только тот, кто очень хорошо знаетДмитрия. Зачем кому-то из его близких потребовалось, чтобы Ланселот крутоизменил свою жизнь? И что получит вдова после его смерти?»

Макар перевел взгляд на соседнюю могилу и насторожился. Запамятником определенно кто-то стоял. Сделав шаг вправо, он рассмотрел, ктоименно, и кивнул самому себе, словно утвердительно ответил на невысказанныйвопрос.

* * *

Полина отошла чуть поодаль, сцепив покрасневшие пальцы. Онавечно мерзла зимой и ранней весной, и даже под апрельским солнцем, растопившимснег вдоль оград, чувствовала себя простуженной и больной. «Дедушка оказался неправ – Диму хоронят не на одном с Колей кладбище. Мне нужно подойти,попрощаться, но я не могу. Слишком тяжело». Она не отрывала взгляда от ямы ивздрогнула, когда по гробу забарабанили первые комья промерзшей земли.

– Серега, ты знаешь, кто это? – негромко спросил Макар,кивая в сторону невысокой фигурки в черном пальто, скрывавшейся за памятником усоседней могилы.

– Нет, впервые вижу, – тихо сказал Бабкин,приглядываясь к девушке. – Я думаю, что можно...

Он обернулся, но Макара уже не было рядом. Тот обошелсотрудников «Брони» – женщины плакали, один из мужчин промокнул глазаплатком, – и остановился возле высокой фигуры в длинном плаще. Крапивин иШвейцман подошли к Ольге и стояли за ее спиной, как два ангела-хранителя. Лицавдовы Силотского Илюшин не видел, но лицо курчавого маленького Семена Давыдовича,про которого накануне рассказывал Макару Бабкин, было нездоровогокрасновато-лилового цвета, лишь под глазами цвели два бледных пятна. Швейцмансудорожно жевал нижнюю губу, которая распухла, как от укуса насекомого, и,похоже, вот-вот закровоточит. По гладкой толстой щеке сбежала крошечнаяслезинка, и непонятно было, что ее вызвало – апрельский ветер или горе поубитому другу.

Крапивин стоял с непроницаемым лицом – его можно было быназвать безразличным, если бы не короткие, почти незаметные подергивания жилкипод правым глазом. Голубая жилка то затихала, то начинала пульсировать так,будто хотела вырваться из-под кожи, протечь тонким ручейком от века до краяскулы, а за ней начинал плясать уголок глаза, и Крапивин судорожно моргал,крепко сжимая и разжимая веки, после чего проводил указательным пальцем поправому глазу, словно стирая слезу. Но Илюшин, стоявший рядом, видел, что слезу Крапивина не было.

– Денис Иванович, – тихо сказал он, прибившись вплотнуюк высокому человеку с дергающейся жилкой и взяв его под локоть. –Поверните, пожалуйста, голову вправо. Там за памятником прячется девушка. Вы еезнаете? Как ее зовут?

По тому, как напрягся Крапивин, Илюшин понял, что егодогадка справедлива.

– Полина Чешкина, – сдавленным голосом выдавил тот.

Он не смотрел ни на девушку, ни туда, куда кивнул Макар.Денис Крапивин знал, о ком его спрашивают.

– Кто она такая? – Макар прищурился, бесцеремонноразглядывая хрупкий маленький силуэт и гнездо встрепанных черных волос наголове, которые взметал ветер.

– Потом... – сквозь зубы отрезал Крапивин. – Вы немогли выбрать другой момент для расспросов?!

Он выдернул руку, и словно по сигналу три лопатыодновременно ударили в землю, вырывая из нее крупные комья, слаженно выбрасываяих в яму, снова втыкаясь в кучу, разрезая землю с характерным скрипом – и всеэто почти музыкально, словно подчиняясь невидимому дирижеру. Кто-топерекрестился, в голос расплакалась девушка, до того лишь всхлипывавшая в плечоколлеге, а Ольга странно подернула вверх правым плечом, будто ежась.