Из «Доклада комиссии по расследованию причин финансового кризиса»{124}(специально заказанного Конгрессом США) явствует, что угроза неминуемого эффекта домино заставила правительство поддержать AIG и взять под контроль Fanny Mae и Freddie Mac, а также прийти на выручку разным другим учреждениям и субсидировать продажи их активов. Например, там цитируется имейл (стр. 346 доклада), отправленный в сентябре 2008 года от сотрудницы Федерального резервного банка Нью-Йорка Хейли Биски Уильяму Дадли, который возглавлял тогда отдел рынка капиталов в том же банке: «Снова паника [в хедж-фондах]. Сейчас все внимание приковано к AIG. Боюсь, как бы не было хуже с LEH [Lehman Brothers]. От них зависят все банки и все посредники». В докладе говорится (на стр. 347): «Банкротство AIG затронет и другие компании — из-за ее „внушительного массива производных ценных бумаг“ — внебиржевого портфеля бумаг стоимостью в 2,7 триллиона долларов, из которых 1 триллион долларов был сосредоточен в руках двенадцати крупных партнеров». Это примерно соответствует количеству главных банков, которые в итоге получили миллиардные правительственные выплаты — вместо выплат, причитавшихся им от AIG{125}. В докладе сделано заключение (на стр. 352): «Если бы правительство не вмешалось, банкротство и крах AIG разорили бы его партнеров, вызвав каскадные потери и крушения во всей финансовой системе»{126}. Образ сыплющихся костяшек домино напрашивается сам собой.

С ростом глобализации финансовые сети становятся более связанными, и большинство центральных игроков на этом поле становятся крупнее и мощнее, чем когда-либо. Хотя связанность сетей и размер многих центральных участников помогают системе без труда выдерживать нормальные и порой даже крупные потери, все же потенциал общемировых рецессий, вызываемых неожиданно сильными ударами по ключевым узлам сети, значительно вырос.

Хотя для нас очень важен сетевой аспект, он не позволяет разрешить спор о том, как лучше всего управлять множеством противоречий, связанных с эффектом масштаба, на фоне все более тесно переплетающихся глобальных рынков, а также многочисленных внешних факторов и неверно принимаемых решений. Добиться идеального равновесия между свободными рынками и регулированием — задача очень непростая.

Тем не менее с сетевой точки зрения становится ясно, что существуют гигантские внешние факторы и что для оценки системного риска нам нужно иметь более полную картину финансовой сети угроз и рисков: ведь реальные опасности совершенно упускаются из виду, если рассматривать финансовые учреждения по отдельности. Если иметь под рукой нужную информацию, то можно вычислить нечто вроде диффузионной центральности для финансовых рынков. Центральные банки и другие национальные и международные правительственные ведомства и агентства, не говоря уж о самих финансовых учреждениях, — это, по сути, реактивные самолеты без приборов управления. Исходя из ограниченной информации, они быстро принимают решения, от которых зависит, каким курсом будет двигаться сложная машина. Если бы у нас были более обширные и подробные карты финансовых сетей, то участники рынка, как частные, так и публичные, получили бы хотя бы часть тех приборов, которые необходимы им, чтобы избежать новых кризисов.

В более широком смысле, рассматривая финансовые проблемы, мы можем выделить несколько моментов. Действия одного человека или учреждения из-за существования сетей могут повлиять на судьбу многих других. Зная о таких внешних факторах, можно понять, например, почему у людей слишком слабые стимулы делать прививки и слишком сильные — делать рискованные инвестиции. Кроме того, внешние факторы сопутствуют и партнерским отношениям, которые образуют люди: например, опасно иметь полового партнера, не придерживающегося моногамии, — и финансового партнера, который слишком зависит от другого рискованного контрагента. Наконец, люди реагируют на все, что происходит в их сетях: например, меняют маршруты поездок, «залегают на дно», забирают свои деньги с рынков, — и все это чревато серьезными последствиями.

Кастовая система в Индии пронизывает всю жизнь ее граждан: диктует им, с кем вступать в браки, какую профессию выбирать, каким богам молиться, с кем общаться изо дня в день. Разобраться в кастовой системе непросто даже тем, кто внутри нее живет. Она восходит к индуизму, но, помимо индусов, определяет жизни сотен миллионов индийцев — сикхов, джайнов, мусульман и христиан. Она складывалась в течение тысяч лет в обществе, строившемся из местных племен и кланов, на фоне стремительно происходивших перемен в кругу правящих классов. Индия — страна настолько большая и многообразная, что кастовая система меняется, приспосабливаясь к местным обычаям и традициям. Несмотря на предпринятые в XIX веке попытки тогдашних британских властей все упростить и свести к четкой кастовой иерархии, эта система по сей день остается сложной и полной нюансов. Но, пускай она плохо поддается описанию, я все же попытаюсь сейчас дать представление о некоторых основных чертах ее устройства.