Рис. 4.2. 66 крупнейших банков в системе связи Федрезерва (охватывавшие три четверти общего объема активов). Данные относятся к 2004 году, когда до кризиса высокорисковых ипотечных кредитов было еще далеко, а концентрация капиталов в банковской отрасли оставалась гораздо более низкой, чем сейчас. 25 наиболее активных банков образуют густо оплетенный связями кластер. Ширина звена соответствует количеству транзакций между двумя банками. Перепечатывается по: Physica A: Statistical Mechanics and Its Applications, Vol. 379, Kimmo Soramäki, Morten Bech, Jeffrey Arnold, Robert Glass, and Walter Beyeler, 317–333. Copyright (2007), с разрешения Elsevier.

Мы видим несколько четких закономерностей. Три из четырех главных участников отличаются гигантскими размерами и огромными объемами взаимодействий с каждым из остальных. Кроме того, двадцать пять основных банков образуют плотно сгруппированное ядро, а затем каждый из периферийных (часто региональных) банков входит в контакт с одним или двумя участниками центрального ядра. Этот четкий порядок называется моделью «ядро — периферия», и именно так устроены многие финансовые сети{113}. Теперь легко понять, почему нам стоит беспокоиться, не потерпит ли крах один из крупнейших банков в центре: это наверняка затронет другие крупные банки и все ядро, а в конце концов и периферию. Пожалуй, это чем-то похоже на схему (d) с рисунка 4.1!

Что же стоит за огромными размерами крупнейших банков и их продолжающимся ростом? Есть много причин, почему на финансовых ранках выгоднее быть крупными. Прежде всего это позволяет экономить на фиксированных расходах на связь и информационные технологии. Многие расходы связаны с созданием и поддержанием баз данных и систем учета, и они не зависят от количества пользователей. Слившись в один, два банка могут оплачивать эти услуги не дважды, а всего один раз. Если говорить об инвестициях и других сделках, то, когда в распоряжении банка больше денег для инвестиций, можно создавать более разнообразные портфели, а еще это открывает новые возможности — инвестировать в крупные проекты, которые не под силу мелким инвесторам. Это позволяет расширяться географически и охватывать больше деловых сфер. Если банк имеет представительства во многих странах мира и предлагает больше услуг, он становится более привлекательным для мультинациональных компаний. А еще при расширении бизнеса для размещения депозитов и проведения сделок с различными ценными бумагами финансовое учреждение допускает взаимодействие своих подразделений при торговле ценными бумагами и при поддержании их котировок — особенно с точки зрения обмена информацией. Ко всему прочему, не стоит забывать об имидже и репутации: когда крупный банк становится слишком большим, чтобы потерпеть крах, он выглядит более привлекательным партнером в глазах других, потому что он точно застрахован от бед гораздо лучше мелких банков.

Хотя и размеры, и надежная диверсификация помогают этим банкам-монстрам с легкостью поглощать любые незначительные или региональные негативные явления, расплачиваться за это приходится масштабными катастрофами, какие могут повлечь неизбежные ошибки самих «монстров» — например, чрезмерная уязвимость для рынка высокорискового кредитования{114}. Внешние факторы очень велики, потому что фирмы не просчитывают, какие последствия в масштабах всего рынка могут повлечь их инвестиции и потенциальные неудачи.

В придачу к этим внешним факторам и помимо размера главных участников, есть еще дополнительное давление, которое побуждает компании вести дела всего с несколькими контрагентами. Из-за затрат, сопряженных с заключением контрактов и ведением дел, кому-то может показаться, что гораздо лучше заключить контракты всего с одним или двумя контрагентами, чем с широким кругом партнеров. Это легко представить себе и по нашей повседневной жизни: если держать множество счетов в разных банках, они потребуют слишком много внимания и времени. Мы не слишком тревожимся за свои деньги, потому что наши правительства обычно явно или неявно страхуют многие счета — и счета многих предприятий. Это становится очевидным, если взглянуть на периферийные банки на рисунке 4.2: они совершают большинство транзакций с одним, двумя или тремя другими банками. И дело не только в том, что для них затратно иметь много контактов: если они ведут дела всего с одним контрагентом, можно держать на счетах больше средств, а такие счета часто получают больше внимания и особые преимущества. Приоритетные клиенты существуют на всех бизнес-уровнях. Бóльшая взаимозависимость иногда помогает обеим сторонам достичь соглашения, если возникают непредвиденные сложности{115}. Бóльшая взаимозависимость порождает режим преференций в неспокойные времена, а неоднократное взаимодействие с партнером помогает выстроить отношения взаимного доверия, которое подкрепляется расчетом на будущие хорошие отношения. У компании будет меньше соблазна надуть партнера, с которым она надеется плодотворно и активно сотрудничать в будущем.

Решения, принимаемые банком, который принадлежит к центральному ядру, могут по-разному повредить другим. Во-первых, он может слишком рискованно разместить капиталы и сделаться неплатежеспособным. Во-вторых, он может вести слишком много дел с немногочисленными партнерами и тем самым подвергать себя (а заодно, косвенным образом, и остальную сеть) чрезмерно высокому риску из-за банкротства одного из его крупных партнеров. Эти внешние факторы следует различать: в первом случае банк сильнее рискует обанкротиться сам, так что заражение может перекинуться с него на остальную сеть, а во втором случае он в силу своего положения в сети рискует заразиться от других и потом передать заразу дальше по эстафете.

Кроме того, сегодня финансовые сети являются международными. На рисунке 4.3 показано, что долговые обязательства одной страны размещаются в банках другой страны. Эта схема основана на исследовании, которое я провел вместе с экономистами Мэттом Эллиоттом и Беном Голубом, двумя моими бывшими студентами. Здесь представлено всего несколько главных европейских стран, которые затронул греческий долговой кризис. Например, к концу 2011 года долговые обязательства Италии стоимостью 330 миллиардов долларов хранились в банках Франции. Это показано толстой стрелкой, направленной от Италии к Франции{116}. Таким образом, французские банки подвергались большому риску в случае ухудшения оценки итальянского долга, которая, в частности, зависела от «здоровья» итальянских банков. Итальянские же банки держали большое количество долговых обязательств Германии, в германских банках хранилась большая часть греческого долга, и так далее.