Рис. 4.3. Стрелки показывают, какой объем суверенного долга (выданных государством долговых обязательств) каждой страны хранится в банках каждой из других стран. Схема основана на данных на конец 2011 года. Ширина стрелок указывает на размер риска (за исключением зависимостей менее 5 %). Например, 13 % греческого долга к концу 2011 года хранилось во французских банках. Рисунок и данные из: Elliott, Golub, and Jackson (2014).

Хотя Греция — относительно маленькая страна, риски, о которых шла речь выше, были достаточно велики, чтобы создать большую проблему. Уменьшение ожидаемых доходов всего на несколько процентов способно превратить финансовое учреждение из преуспевающего в убыточное, а подобные фонды, как правило, отличаются высокой концентрацией. У тройки из МВФ, Европейского центрального банка и фонда европейских стран имелись все основания поспешить на выручку Греции — при помощи экстренных займов и выкупа греческих долговых обязательств на сотни миллиардов евро, чтобы их рыночная стоимость не рухнула, так как вместе с нею ушли бы на дно многие банки.

Подведем итоги. Итак, подтолкнуть финансовые учреждения к опасному состоянию, с которого может начаться заражение, могут различные силы:

• Экономия на масштабах, которая предоставляет крупным банкам много преимуществ перед мелкими и из-за которой значительная часть активов сосредоточена в крупнейших банках.

• У банков и других финансовых институтов имеются основания вести дела друг с другом, тем самым образуя связанную сеть.

• Вести крупные дела с небольшим числом контрагентов, а не множество дел с множеством партнеров удобнее, так как это позволяет экономить на расходах и получать приоритетное обслуживание. Поэтому на финансовых рынках возникают критические связи, из-за которых одна компания впадает в слишком большую зависимость от другой.

• Из-за значительных издержек, сопряженных с банкротствами, неплатежеспособность одной компании может повлечь за собой разорение других.

• Принимая решения по портфелям и сотрудничеству с партнерами, компании не учитывают внешние факторы, воздействующие на их контрагентов.

• Неуверенность и страх заставляют инвесторов забирать деньги и придерживать их, а это быстро приводит к неплатежеспособности и попавших в сложное положение, и пока еще «здоровых» финансовых учреждений.

Эти силы — и особенно их сочетание — способны вызывать большие разрушения, поэтому финансовые рынки требуют чрезвычайного внимания и дальновидности.

Как регулировать финансовые рынки? Мнения на этот счет расходятся радикально. Одни утверждают, что финансовые рынки способны прекрасно работать самостоятельно. Такие люди либо понятия не имеют о масштабе сложностей и о сопутствующих сетевых проблемах, либо просто предпочитают игнорировать эти моменты, потому что сами кровно заинтересованы в игре. Возможно также, что они прекратили изучать экономику после первого же урока, посвященного рынкам, и так никогда и не узнали ничего о внешних факторах, или же их устраивает то положение в сети, которое они занимают. Другие высказывают суждения, близкие мнениям самых разных экономистов — от Альфреда Маршалла до Людвига фон Мизеса и Милтона Фридмана, которые — то ли от недоверия к правительствам, то ли в силу твердой философской убежденности в ценности отдельной личности, то ли из-за веры в то, что конкурирующие силы в конце концов преодолеют любые трудности, — заключали, что лучше или свести к минимуму вмешательство государства, или вовсе его избежать.

Правительствам свойственны недостатки — одним мелкие, другим очень серьезные. Тем не менее крупнейшие предприятия настолько огромны, что правительствам неоднократно приходилось вмешиваться и выручать их из беды. Такое случалось на протяжении всей финансовой истории по всему миру, так что правительственное вмешательство неизбежно. Следовательно, лучше иметь хотя бы минимальный надзор, позволяющий избегать катастроф до того, как они произойдут, а не расхлебывать потом их последствия. Прежде всего необходимо убедиться в том, что такие крупные предприятия не впадают в излишнюю зависимость от какой-либо конкретной инвестиции или от одного из партнеров, — именно это и делается в ходе испытаний в жестких условиях. Осуществлять подобный надзор нелегко, так как фирмы чаще всего стараются держать в секрете информацию о своих инвестициях и торговых стратегиях, и дело усложняется еще больше, когда речь заходит о ценных бумагах и деривативах, поэтому получить полную и подробную картину рисков чрезвычайно трудно.

Кроме того, сегодня это общемировая проблема: неплатежеспособность какого-нибудь американского инвестиционного банка — уже не региональная неприятность; то же самое можно сказать и о греческом долговом кризисе, и об ослаблении тайской валюты{117}, и об изменении цен на недвижимость в Китае. В настоящее время выстроить полную схему всей финансовой сети в мельчайших подробностях невозможно, поэтому приходится довольствоваться частичными картинками{118}. Чтобы достичь в этом прогресса, потребуются более продуманные и унифицированные стандарты учета, информационное взаимодействие между разными правительствами и ведомствами, а еще нужны способы помечать и обезвреживать опасные риски, как только они появляются, а не ждать, когда они станут очевидными из-за приближения катастрофы. И все это следует делать, уравновешивая сопутствующие издержки, которые будут ложиться и на правительство, и на участников рынка. Чем-то это напоминает хирургию головного мозга: операция очень чувствительная, и мы все еще не полностью изучили сложную систему, с которой имеем дело, и не составили ее полной схемы, однако возникают конкретные ситуации, когда вмешательство требуется.