Из-за этих внешних факторов стимулы и вознаграждения оказываются неравномерными: мало того что Lehman Brothers продолжали недооценивать большую угрозу, исходившую от высокорисковых ипотечных кредитов, еще в начале 2008 года, его сотрудников гораздо больше заботили собственные прибыли, чем та катастрофа, которая случится, если их банк обанкротится. Разумеется, никто не становится банкротом намеренно, однако полный риск для общества в случае краха фирмы может во много раз превышать прямой риск для самой фирмы, особенно если учесть мощнейшие рычаги, которые обычно пускаются в ход на подобных рынках. Многие инвестиции совершаются при помощи заемных денег, существует и множество других вариантов размещения средств, и все это только обостряет проблему.

Давайте проиллюстрируем этот момент. Допустим, вы работаете в какой-нибудь компании. Вдруг у нее возникают проблемы с наличностью, она начинает задерживать вам выплату зарплаты, а потом и вовсе прекращает ее выплачивать. Тогда вы сами не сможете вовремя вносить платежи за квартиру или машину, если вы приобрели их в кредит. Если в результате вас объявят банкротом по этим платежам, вас ждут серьезные издержки. То же самое происходит, когда одна компания становится неплатежеспособной, а другая компания, которой та задолжала, в итоге получит лишь часть того, что ей причитается, причем часто с заметной задержкой. У этой второй компании могут возникнуть трудности с выплатой собственных долгов, что осложнится дальнейшими расходами на адвокатов и выплату компенсаций, и это может привести к задержке или прекращению платежей. Затем этот процесс приобретает характер каскада, и на каждом новом этапе добавляются все новые издержки.

Это не оборачивалось бы такой большой проблемой, если бы сети были хорошо диверсифицированы и у каждой фирмы имелось бы множество контрагентов, причем ни один из них не подвергался бы чрезмерным рискам. В таком случае несостоятельность одной-единственной фирмы была бы сущим пустяком, и расходы легко распределялись бы между партнерами без каких-либо долгосрочных последствий для всех. Но вот здесь-то экономия на масштабе оборачивается проблемами.

На финансовых рынках гораздо выгоднее иметь большой размах, и потому существуют главные фирмы, которые одновременно и слишком большие, и слишком связанные, чтобы потерпеть крах. Например, в силу самого масштаба Fannie Mae и Freddy Mac их трудно было обойти стороной на рынке высокорисковых ипотечных кредитов, и потому Fannie Mae и Freddy Mac задолжали многим крупным фирмам огромное количество денег. Неудачи Fannie Mae и Freddy Mac никак нельзя было назвать пустяками, и у правительства не оставалось иного выхода, кроме как вмешаться, когда те стали неплатежеспособными, и в итоге поддержать их и поглотить огромные потери. Если же этому снежному кому позволили бы просто катиться дальше, он продолжал бы расти, и прежде чем он остановился, экономика потерпела бы убытки еще на много триллионов долларов. Невмешательство обошлось бы значительно дороже.

Наглядно свидетельствуя о том, что на финансовых рынках господствует принцип «чем крупнее, тем лучше», мелкие банки продолжают выбывать из игры, а крупные банки продолжают расти. В 1980 году ФКСД (Федеральная корпорация страхования депозитов) признавала существование 14 тысяч коммерческих банков в США, а к 2016 году их количество ненамного превышало 5 тысяч. Эта консолидация произошла вовсе не от съеживания самой отрасли: напротив, объем активов этих банковских учреждений, согласно отчету ФКСД, вырос за это время более чем в восемь раз, увеличившись с 2 триллионов в 1980 году до более чем 15 триллионов в 2014-м{111}.

Консолидация финансовых услуг в огромных банках не происходит просто в каком-то узком сегменте отрасли — она сказывается на всей отрасли целиком. Принятый в 1933 году Закон Гласса — Стиголла разделил инвестиционные банки (занимающиеся среди прочего выпуском ценных бумаг, биржевой деятельностью, слияниями и поглощениями), коммерческие банки (принимающие вклады и выдающие кредиты) и страховые банки (выдающие страховые гарантии вкладов). Закон Грэмма — Лича — Блайли (или Закон о финансовой модернизации), принятый в 1999 году, отменил это разделение. Конгрессмен из Мичигана Джон Дингелл, участвовавший в дебатах, дальновидно предсказал, что этот закон позволит банковским холдингам сильно укрупниться, что надежно убережет их от краха. Теперь физические лица смогут держать и депозиты, и инвестиционные счета в одних и тех же учреждениях. Это может быть удобно — например, чтобы совершать все финансовые операции в одном месте. Однако возникшие в результате гигантские финансовые учреждения далеки от идеала — по причинам, не имеющим отношения к их чрезмерно огромному размеру, который не позволяет им потерпеть крах: дело в том, что они могут вести свою игру, идущую вразрез с операциями их вкладчиков, и при консультировании и управлении чужими деньгами возникают серьезные конфликты интересов{112}.

Что еще важнее, капиталы неравномерно распределяются между банками: в основном они сосредоточены на самом верху. В 2016 году десять крупнейших банков в мире — из них четыре главных находятся в Китае — обладали активами на сумму почти 26 триллионов долларов. Чтобы это стало чуть-чуть понятнее, добавим, что в 2016 году ВВП (валовой внутренний продукт — показатель, отражающий рыночную стоимость всех конечных товаров и услуг) Китая и США, вместе взятых, составлял чуть больше 29 триллионов долларов, а общемировой ВВП немного превышал 75 триллионов долларов. В 1990 году пять крупнейших банков в США распоряжались приблизительно 10 % всех активов внутренней банковской отрасли, а к 2015 году в их руках находилось уже 45 % активов. Общий объем активов существенно вырос после кризиса высокорисковых ипотечных кредитов, ведь в 2007 году пять крупнейших банков контролировали всего 35 % промышленных активов. У большинства компаний практически нет возможности избежать деловых отношений хотя бы с одним из крупнейших банков в мире.

Рисунок 4.2 дает представление о том, как выглядела сеть крупнейших банков США еще до произошедшей консолидации. На нем показаны 66 крупнейших банков, входивших в так называемую систему связи Федрезерва, которая позволяет банкам и другим смежным финансовым учреждениям переводить фонды из одного в другой. Все изображено в самом общем виде, то есть не поясняется подробно, какие именно сделки заключались между банками. Тем не менее эта схема дает очень неплохое представление о том, кто с кем имел дело и в каком объеме, а значит, становится понятно, у кого начались бы серьезные неприятности, если бы один из его контрагентов стал несостоятельным.