– Это была не просьба, а шантаж.

– Значит, преступный сговор. Тот самый, третий признак невывозного дела: изощренный способ совершения и сокрытия преступления.

– При единственном и очень важном условии, – заметила Анна.

– Не понял…

– Утверждение справедливо в том случае, если убийца – Усков. А это еще не доказано.

– Убийца не убийца, а дело зачистил как надо.

– Нужно разбираться, – сказала Анна и вдруг проронила другим, задумчивым тоном: – Послушай…

– Что? – насторожился Платонов.

– Мне нужно достать фотографию молодого Ускова.

– Да где ж ее взять? – Чуть подумав, Павел предположил: – Можно запросить в управлении. В его личном деле она наверняка есть.

– Нужно неофициально.

– Поговорите со Стратоновым, пусть поможет.

– Нет… – она покачала головой. – Возникнет слишком много вопросов. Что, если ты попросишь Краюшкину? Кажется, у вас неплохой контакт.

Павел на глазах посерьезнел.

– Я так не могу, Анна Сергеевна.

– Как?

– Личные отношения с делами не путаю.

– Прости. Конечно, ты прав.

Усевшись за стол, Павел сосредоточенно уставился на раскрытые документы, но по лицу было видно, что разговор его огорчил. Просидев так несколько минут, он взял телефон и набрал чей-то номер:

– Усков рядом с тобой?

Не подавая вида, Анна прислушалась.

Платонов продолжил:

– Один вопрос. В отделе кадров у тебя кто-нибудь есть? – И, помолчав, сказал: – Нужна фотография Ускова из его личного дела. Ну да… Желательно, где он молодой. Сможешь? – Получив ответ, Павел перевел взгляд на Анну: – Татьяна сказала, что позвонит подруге.

– Усков не слышал?

– Она уехала одна, на автобусе. Он – позже, на машине.

Стерхова благодарно улыбнулась:

– Значит, ждем?

Ожидание было недолгим. Спустя полчаса дзынькнул телефон, и Павел сказал:

– Пересылаю вам.

Открыв сообщение, Анна увидела фотографию темноволосого молодого человека со старомодной прической.

– Пришло? – осведомился Платонов.

– А это точно Усков?

– Точнее не бывает. Татьянина подруга сфоткала в личном деле.

– Выношу тебе благодарность, – сказала Анна. – Татьяне вынесу позже.

– Премного буду обязан, – ответил Платонов. – Теперь я ухожу. Точнее, уезжаю в Двуреченск.

– Зачем?

– Есть сведения, что сменщица Макаровой работает там в аптеке.

– Как ее фамилия, кстати?

– Ивлева.

– Надо запомнить. Теперь иди.

Дождавшись ухода Павла, Анна позвонила на домашний телефон Колодяжных. Трубку взял хозяин дома.

– Это Стерхова, – представилась она. – Валентин Егорович, могу попросить вас приехать ко мне в управление?

– Меня? – удивился Колодяжный.

– Вообще-то мне нужна Елена Васильевна, но я полагаю, одну ее вы не отпустите.

– Приеду с ней. Когда вы хотите?

Немного помолчав, Анна спросила:

– Что, если сейчас?

– Какая бесцеремонность! Почему не предупредили заранее?

– Приедете или нет? – переспросила она.

– Приедем…

В окончание разговора она хотела сообщить, что пропуска будут на проходной, однако не успела сказать ни слова. Дверь с треском распахнулась, и в кабинет ворвался разъяренный Усков.

– Что это значит?!

– Простите?.. – Анна отключила телефон и с удивлением взглянула на него: – Почему не уехали в Качинские Дачи?

– Копаете под меня?! Высматриваете?! Вынюхиваете?! – Он тяжело протопал до Анны и навис над ее столом: – Чего вам надо?!

– Чтобы вы сели…

– Чего-о-о? – протянул Усков.

– Садитесь! – рявкнула она.

Он резко сел.

– Зачем вы пришли? – жестко спросила Стерхова.

– Узнать, для чего понадобилась моя фотография, – сбавив тон, осведомился Усков.

– Уже доложили… – Она покачала головой. – Ну что ж, давайте начистоту. Есть основания подозревать вас в убийстве гражданки Паниной. Так будет доходчиво?

– Да я же сам расследовал это дело!

– Вы не расследовали, а заметали следы. А это – две большие разницы, как говорят в Одессе.

Усков жалобно рассмеялся:

– Да что же это такое…

– И, чтобы не тратить время, давайте я перечислю все, что у меня на вас есть.

– Показания моей матери? – с издевкой спросил Усков. – И где они? Покажите!

– Я знаю, что Бернарделли по вашей просьбе их уничтожил.

– Что еще натрепал этот маразматик?

– Оглашаю весь список: потерянная зажигалка, отпечатки пальцев на двери, звонок на домашний телефон Паниной за полчаса до убийства. И в качестве бонуса к уже сказанному – приостановка следственных действий. – Прищурившись, Анна предупредила: – Вам лучше рассказать мне всю правду. Обещаю, что все равно до нее докопаюсь. Но только тогда у нас с вами будет уже другой разговор.

Усков вдруг притих и опустил голову. Прошло какое-то время, прежде чем он решился заговорить:

– Чтобы доказать свою невиновность, готов добровольно сдать кровь для анализа ДНК.

– Это – завтра. Сегодня вы все расскажете.

– Нравилась мне она, – тяжело обронил Усков.

– Панина?

– Кто же еще…

– Преследовали ее?

– Да ну!

– У меня есть свидетельские показания.

– Несколько раз встретил после работы, два раза посидели в кафе. Как там его?.. – Усков наморщил лоб, припоминая название. – «Сытый Гусь»! Я даже подрался там из-за Паниной. – Он покачал головой. – Молодой был дурак.

– В кафе подрались?

– Ну да, в «Сытом Гусе». Мы его между собой «Гусем» называли.

– С кем подрались? Почему? – уточнила Анна.

– Был там один… Пялился на нее.

– Посетитель?

– Да нет, поваренок какой-то. Парень лет двадцати пяти.

– Меня интересует вечер, когда произошло убийство, – сказала Анна. – Где вы были?

– Вернулся домой от друзей, выпивший, конечно. Праздник все-таки… И черт меня дернул позвонить Валентине! Она взяла трубку, а я сразу положил. Решил: если она дома, почему бы не зайти?