– Пять дачных кооперативов! Я узнавала!

– В летний период туда съезжаются дачники отовсюду, – прокомментировал Усков и взглянул на Анну. – Река Кача – популярное место, по обоим берегам песчаные пляжи.

– Я знаю, – сказала Анна. – Читала в следственных материалах. Одну из убитых девушек нашли у реки в пропитанном кровью песке.

– Что же теперь, обходить дачные участки? На дворе – ноябрь. Там уже давно никого нет.

– Зачем же так категорично, – вмешалась Краюшкина. – Уверена, что кое-кто из дачников там зимует.

– Я знаю лучше вас! – отрезал Усков. – У меня самого там дача. Место малопрестижное, капитальных домов практически нет.

– Вам, конечно, виднее, – сказала Анна. – Но версия Татьяны имеет здравые корни. Придется вам съездить туда и как следует потопать.

Взглянув на Ускова, она осеклась. С его лица вдруг сползла улыбка, щеки побледнели, маленькие глазки остекленели. Проследив за взглядом Ускова, Анна заметила на своем столе список подомового обхода, который забыла подшить в дело. На списке лежал желтый стикер с расшифровкой зачеркнутой надписи. На него и смотрел Усков.

Разговор быстро свернулся, они закончили обсуждение. Усков вышел первым, забыв даже попрощаться, сбежал, словно школьник, которому назначили наказание, но по чистой случайности отпустили.

На утреннем совещании оперативной группы присутствовали все ее члены, включая криминалиста Бернарделли. Стерхова вкратце рассказала о результатах гипноза Колодяжной, но запись включать не стала, ограничилась тем, что перечислила несовпадения с реальными показаниями Елены Васильевны.

– Как выяснилось, девочка не видела убийства матери. Все, что она рассказала ранее, – плод воображения или, как утверждает гипнотерапевт, защитная реакция организма.

– Что-нибудь интересное удалось выяснить? – спросил Бернарделли.

– Мать девочки была знакома с убийцей.

– Из чего это следует?

– Она спросила у него: «Что ты здесь делаешь?»

– Ну, да… Похоже, что знала. К незнакомым людям на «ты» не обращаются.

– Но вот что для меня непонятно: очнувшись после удара, девочка выползла на улицу. Тогда как в следственных материалах зафиксировано, что утром ее обнаружили в доме.

– Колодяжная описала внешность преступника? – поинтересовался Усков.

– Да, и очень определенно. Это молодой человек среднего роста, крепкого телосложения, с темными волосами. Улыбчивый, круглолицый. Я выяснила, что в ту ночь ударил мороз – минус десять. И вот интересная деталь: убийца был в куртке, но без головного убора.

– Возможно, этот человек жил где-то рядом? – предположила Краюшкина.

Реакция Ускова была мгновенной:

– Не говори ерунды!

– Ну почему же… – рискованно подыграла Анна. – Такую версию мы тоже рассматриваем. Колодяжная под гипнозом рассказала, что видела этого человека раньше.

– Не понимаю… – пыталась рассуждать Краюшкина. – Если убийца жил где-то рядом, значит, девочка встречала его после убийства матери. Разве не так?

– Вполне вероятно.

– Тогда почему она не опознала его?

– Такое бывает после того, как человек, особенно ребенок, испытал нервное потрясение.

Рассуждая, Анна исподволь наблюдала за Усковым. Он сидел с таким обеспокоенным видом, как будто собирался натянуть на себя куртку и при первой же возможности убежать.

После недолгой паузы она снова заговорила:

– Итак, Платонов продолжает разыскивать сменщицу пострадавшей Макаровой. А Усков и Краюшкина приступают к обходу дачных кооперативов.

– Я не понимаю зачем! – воскликнул Усков с видом человека, попавшего в безвыходное положение и не знавшего, как из него выбраться.

– А я вам объясню, – спокойно ответила Анна. – Возможно, кто-то из жителей дач что-нибудь видел или слышал. Или у кого-то есть подозрения. Прошу вас быть предельно внимательными, ничего не упускать и фиксировать все интересное.

– Со времени первого убийства прошло десять лет. Не поздно ли опросы устраивать?

– Это приказ, Григорий Кузьмич. Приказы не обсуждаются.

– Можем идти? – Краюшкина встала и посмотрела на часики. – Через полчаса на Качинские Дачи идет автобус.

– На машине поедем. – Усков надел куртку так стремительно, что, кажется, она затрещала по швам.

– Я провожу! – Платонов сорвался с места и выскочил за Краюшкиной.

Усков двинулся следом.

– Да уж как-нибудь обошлись бы…

За ними встал Бернарделли.

– Если не возражаете, я тоже пойду.

– Возражаю, – сказала Анна.

– Да вроде обо всем поговорили, – растерянно проронил тот.

– Садитесь! – Она указала на стул рядом с собой.

Бернарделли медленно пересек кабинет и сел, куда приказали.

– Слушаю.

– Не буду ходить вокруг да около, – начала Анна.

– И не надо, – поддержал ее криминалист.

– Поделюсь ощущениями по поводу следственных материалов по делу Паниной.

– Да-да… Я вас слушаю.

– Его кто-то изрядно подсократил.

– Вы говорите о преднамеренной порче или фальсификации?

– И то, и другое.

– Кому бы это понадобилось? Иван Ильич Казнов, первый следователь, – честнейший человек советской закалки. После него расследование передали стажеру, не помню его фамилии… Но тот даже дела не открывал. Потом им занимался Усков. – Прервавшись, Бернарделли сообразил, что не спросил у нее главного: – А какие у вас основания полагать, что дело подсократили?

Анна загнула мизинец.

– Вещественные доказательства потеряли. – Она загнула второй палец. – В протоколе осмотра места преступления отсутствует лист. – За вторым последовал третий палец. – На вкладке со снимками отсутствуют две фотографии, описание к ним оторвано. – Загнув указательный, Анна закончила: – И, наконец, самое удивительное: из дела изъяты показания матери Ускова.

Вздрогнув, Бернарделли уткнулся взглядом в свои колени.

Анна выдала главное:

– Я слышала ваш разговор с Усковым позавчера в кабинете Стратонова.

С минуту помолчав, Бернарделли запротестовал:

– Не делайте скоропалительных выводов. Разговор был ни о чем.

– Усков напомнил вам об убийстве Паниной.

– Но я-то здесь ни при чем!

– Разве? – Анна недоуменно вскинула брови. – А мне показалось, что вы боитесь Ускова. Возможно, он знает какую-то вашу тайну?