– Ну, и каким будет вывод?

– Я не договорил, – улыбнулся Павел. – Думаете, почему я сегодня опоздал на работу?

– Потому что ты, Платонов, безответственный человек.

– Не угадали, Анна Сергеевна. Я был в библиотеке, нашел подшивку местной газеты, и вот вам, пожалуйста, – копия той самой заметки о самоубийстве Уманского.

Она мельком просмотрела текст и зафиксировала взгляд на дате.

– Сентябрь восемьдесят девятого? Выходит, Уманский погиб за два месяца до убийства Паниной?

– Из чего следует, что он – не убийца, – закончил Павел.

– Ну что же. – Анна обошла стол и уселась в кресло. – Эту ветвь обрубаем.

– И что остается?

– Есть одна темка… – задумчиво проронила она.

Павел спросил:

– Поделитесь?

Однако поделиться ей не удалось, в этот момент в кабинет ввалился Усков.

– Направлены в ваше распоряжение!

За ним вошли Краюшкина и Бернарделли.

Татьяна сразу прошла к столу, за которым сидел Платонов, и села рядом с ним. Бернарделли устроился на стуле у двери. Усков прислонился к стене, давая понять, что не собирается надолго задерживаться.

– Ну что же… – Анна обвела взглядом присутствующих. – Всю необходимую информацию по делам изложит Платонов. Будет что добавить, я подключусь.

Павел встал. Прерываясь и заглядывая в документы, он изложил обстоятельства прошедших расследований. Затем стал рассказывать, что удалось раскопать за последние полторы недели.

Прикинувшись отстраненной, Анна вполуха слушала Платонова, а сама наблюдала за Усковым и Бернарделли. Казалось, эти двое испытывали взаимную неприязнь и старались не смотреть друг на друга. Тем не менее было заметно, что каждый из них исподволь контролирует действия другого.

Усков задавал Платонову много уточняющих вопросов, но все они были «мимо» и не затрагивали существа дел.

Анне вспомнились слова Стратонова, которыми тот охарактеризовал Ускова: «Ищет не там, где потерял, а там, где светло». Точнее не скажешь, подумалось ей.

Поглядывая на Ускова, Анна отметила, что этот человек умеет владеть собой. Он видел, что она за ним наблюдает, но был спокоен.

Стерхова перебирала в уме все, что было известно про Ускова: он жил неподалеку от Паниной, она ему нравилась, он даже преследовал ее. Добравшись до расследования убийства Паниной, Усков растерял важнейшие документы, утратил вещественные доказательства и в конце концов закрыл это дело. Переведя взгляд на Бернарделли, Анна мысленно обратилась к нему: «И сделал это не без твоей помощи».

Какая тайна связывала этих двоих людей? Между ними определенно существовал тайный сговор. Даже если никто из них не убивал Панину, они были повязаны ее смертью. Ведь именно так сказал Усков, говоря с Бернарделли в кабинете Стратонова.

Платонов закончил свой рассказ. Анна уточнила кое-какие моменты, но предпочла не рассказывать группе о том, что узнала от Савельевой про Ускова. Закончила зашедшей в тупик версией художника Уманского.

– Я говорил вам, что все бесполезно, – медленно, глядя в потолок, проронил Усков. – Уж кто-кто, а я дело Паниной на брюхе прополз. И если не смог я…

– А мы говорим не только об этом. Платонов, кажется, сказал: пять дел объединены в одно производство. Убийца и насильник по ним всем – один человек. Минуточку… – Анна взяла телефон и ответила: – Слушаю!

– Это Кориков. Через несколько минут буду в управлении. Привезу запись сеанса.

– Пропуск уже заказан. – Она отключилась и тут же обратилась к Ускову: – Григорий Кузьмич, займитесь, пожалуйста, делами трех убитых женщин. Езжайте в Качинские Дачи, опросите их семьи, друзей, знакомых. Попробуйте очертить круг общения каждой и найти зоны наложения. В этих областях должно быть что-то общее: места работы, увлечения или знакомые мужчины. Если таковые найдутся, будем с ними работать и проверять на предмет знакомства с Паниной и Макаровой.

– Уж очень мудрено формулируете, – хмыкнул Усков.

– Уверена, что вы меня поняли. – Анна взглянула на Краюшкину и дружелюбно кивнула. – Если нет, Татьяна Владимировна вам поможет и все объяснит.

Краюшкина уточнила:

– В Качинские Дачи мне ехать вместе с Григорием Кузьмичом?

– Желательно вдвоем. Теперь вы оба можете идти. Выполняйте.

Краюшкина вышла первой. Усков прошествовал мимо Бернарделли, бросив на него выразительный взгляд, однако после его ухода напряжение в комнате спало.

Немного выждав, Бернарделли спросил:

– Я вам еще нужен?

– Сейчас – нет. При необходимости обращусь.

Ответ Анны прозвучал слишком сухо и, кажется, расстроил криминалиста. На самом деле ей хотелось лишь одного: чтобы к приезду Корикова в кабинете остались только она и Платонов.

Так и вышло. Кориков вошел в кабинет, когда там уже не было лишних людей.

– Прошу вас… – Он положил перед Анной флешку. – Лучше прослушать на компьютере. Я могу идти?

– Останьтесь, – сказала Анна. – Возможно, от вас потребуются разъяснения.

Кориков сел на стул, закинул ногу на ногу и, ожидая, когда Анна запустит запись, стал что-то насвистывать.

– Не свистите, денег не будет, – сказал Платонов.

– Мне это не грозит, – улыбнулся Кориков и поинтересовался у Анны: – Не знаете, когда перечислят оплату?

– Вам нужно подписать документы. Когда закончим, Павел проводит вас в бухгалтерию.

– Выходит, зашел не зря. – Он улыбнулся. – Только не подумайте, что я не готов помогать следствию безвозмездно или что я крохобор. Но у меня жизненный принцип: каждый труд должен оплачиваться.

– Включаю, – сказала Анна.

– Перемотайте, – предупредил Кориков. – Первые четыре минуты идет гипнотическая песнь. Для вас – малоинформативно.

– Что-что? – удивился Павел. – Музыка, что ли?

– Так называется текст, который используется для введения в состояние транса.

– Слушаем… – Щелкнув мышкой, Анна облокотилась на стол.

Из динамика послышался голос Корикова:

– Желание спать, прими это желание. Глубже, спокойнее. Вокруг тебя ничего нет… Есть только мой голос…

Последовала минута тишины, и снова раздался его голос:

– Расскажи, что было в тот день, когда умерла мама девочки.

– Праздник седьмого ноября. Пахнет печеными булками… – сказала Елена Васильевна. – В окно светит солнце, и стекла чистые-чистые.

– Давай посмотрим, что было вечером. Девочка улеглась в постель, и что дальше?

– Она не может заснуть, встает, подходит к окну и смотрит на улицу.