– Были кое-какие дела.

– Но я-то вижу, что за пазухой у тебя что-то есть. Давай, говори!

– Был в твоем ведомстве, попал в высокий кабинет по еще более высокой рекомендации.

– Ага… – Анна удивленно застыла, ожидая удара. – О чем говорили?

– О тебе и твоей работе.

– Жаловался?

– Ни в коем случае! – изобразив испуг, Стратонов поднял руки. – О тебе только хорошее или ничего.

– Как о покойнике, – скривилась в улыбке Анна.

– Пойми. – Он навис над столом и заговорил на тон ниже: – Я в этой должности пребываю без году неделя. Что будет дальше, не знаю. Ты – человек принципиальный и неуправляемый, как говорится, без руля и ветрил. По возвращении в Москву напишешь отчет, и на его основании будут сделаны выводы о моей работе. Думаешь, я хочу лишиться этого кресла? – Он медленно покачал головой: – Нет. Не хочу.

– Понимаю.

– Вот если бы ты пообещала мне… – пре-рвавшись, Стратонов выжидательно замолчал.

Анна опустила глаза и, поковырявшись в грибном жюльене, съела одну ложку.

– Пообещать могу лишь объективность и правду. Прошу тебя уяснить: я здесь не за тем, чтобы кого-то закладывать. Цель моей командировки иная.

– Хотелось бы в это верить.

– А ты поверь, и сразу же полегчает.

– Тогда давай выпьем! – Стратонов потянулся к бутылке, задел соусник и опрокинул его содержимое на себя. – Вот черт!

Анна подозвала официанта:

– Принесите мокрое полотенце.

– Не надо! – зло обронил Стратонов. – Как-нибудь обойдусь! И так – все одно к одному!

– Не устраивай истерику, – оборвала его Анна и поднялась со стула. – Идем в гостиницу, приведешь себя в порядок в моем номере.

Стратонов рассчитался за ужин и в мрачном настроении последовал за Анной. До гостиницы они шли сосредоточенно и в полном молчании. Нелегкий разговор оставил неприятный осадок, усугубленный жирным пятном на форменных брюках Стратонова.

В холл они прошли беспрепятственно, да и кто бы задержал офицера следственного управления в чине полковника? Выйдя из лифта на этаже, Анна порылась в сумочке. Отыскав ключи, она подняла голову и увидела Николая Клейменова, который растерянно смотрел на нее.

– Как ты здесь оказался? – спросила Анна, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. Позднее возвращение в гостиницу с мужчиной Клейменов мог принять за любовное свидание.

– Вот, приехал… – Николай уставился на Стратонова, и Анне вдруг показалось, что они сейчас подерутся.

Она сделала шаг и, оказавшись между мужчинами, сказала Клейменову:

– Знакомься, мой однокурсник Алексей. Теперь мы вместе работаем.

Стратонов протянул руку, но Николай не двинулся с места, просто стоял и смотрел.

– Идемте в номер, – сказала Анна и отомкнула дверь.

Однако внутрь вошли только она и Стратонов. Когда Анна выглянула в коридор, она увидела спину идущего к лифту Клейменова.

Стратонова Анна выставила за дверь, как только тот мало-мальски почистил брюки. Когда он ушел, она немедленно позвонила Николаю. Он не ответил, и стало ясно, что причиной его молчания стали обида и ревность.

Однако ей самой тоже было не по себе. Несмотря на то что статус их отношений не имел никакой определенности (он жил в Придивином, она – в Москве), Николай для нее был близким человеком и не заслуживал унижения.

С тяжелым сердцем Анна легла в постель – чувство вины за пережитое не отпускало. Она еще раз позвонила Клейменову и, не дождавшись ответа, с трудом заснула.

Сон оказался недолгим. В половине первого Анна подхватилась с постели в холодном поту и, не успев ничего понять, ринулась в ванную. Там ее жестко вырвало. Включив холодную воду, она жадно напилась, но рвота продолжилась.

Когда чуть живая Анна вернулась в комнату и включила ночник, то вдруг поняла, что едва различает предметы. Рухнув в постель, она закрыла глаза и услышала, как медленно и неровно бьется ее сердце.

Промучившись до восьми, Анна позвонила Платонову и предупредила, что придет на работу после обеда. Потом ее накрыло чувство внезапной легкости, и она погрузилась в глубокий сон.

В рабочем кабинете Анна появилась после обеда. Даже если бы захотела приехать раньше, то не смогла бы. Проснулась в половине второго, привела себя в порядок и побежала в аптеку за лекарствами. Однако вот что странно: вопреки недомоганию, она чувствовала странную радость, возможно, оттого, что жива и может располагать собой.

Павла на месте не было, но следом за Анной в кабинет вошел Бернарделли.

– А, вот и вы, наконец! – воскликнул он.

– Сделали анализы? – спросила Анна.

– Еще час назад. Ждал только вас.

– Что скажете? – Она покосилась на заключение, которое Бернарделли держал в руках.

– Сперва присядьте… – Криминалист оглядел ее и, заметив темные круги под глазами, добавил: – Мне кажется, вы больны.

Послушавшись, Анна села.

– Не мучайте меня. Говорите, нашли на лезвии кровь убийцы?

– Нашли! Сутки работали и сделали с опережением сроков.

– Что с ДНК?

– Ответ однозначен: полное совпадение с геномными данными по объединенным делам. Я имею в виду убийства и нападение на Макарову.

– Значит, это Гуляев… – сказала Анна. – Не стану врать, что я хоть немного этому рада.

– Хотите еще сюрприз? – с сочувствием спросил Бернарделли.

– По мне – на сегодня хватит, – ответила Анна.

– И все-таки слушайте: кровь на лезвии ножа не принадлежит Гуляеву.

Анна пораженно застыла, потом покачала головой:

– Где барабанная дробь?.. Вы серьезно?

– Семь лет назад Гуляев сдавал биологический материал.

– Не понимаю зачем, – как будто оспаривая утверждение Бернарделли, удивилась Анна.

– Они с женой решили взять из детдома ребенка, и, чтобы повысить шансы на усыновление, Гуляев добровольно прошел геномную регистрацию. Таким образом, повторяю, ДНК Гуляева не совпадает с ДНК убийцы.

Анна обессиленно откинулась в кресле и закрыла глаза. Бернарделли бросился к кулеру, налил воды и попытался ее напоить, но только облил блузку. Мизансцена потери чувств походила на душещипательную мелодраму в исполнении самодеятельных актеров.

Именно в этот момент в кабинет вошел Платонов, молча прошествовал к своему столу и остановился, не раздеваясь. Казалось, он был удивлен и даже обескуражен.

– Что случилось?

Открыв глаза, Анна отвела от своего лица руку Бернарделли со стаканом.