– Ладно, Билл, – повернулся Неверс к фотографу, – сделайфотографию адвоката за столом. Надо бы разложить несколько справочников ибумаг. И бутылку-то уберите, ради бога.

– Не тратьте зря пленку, – заявил Мейсон. – Они все равнонапечатают только фотографии в зале суда или в паре с Фрэнсис Челейн.

Харри Неверс задумчиво посмотрел на него и ответил своимусталым голосом:

– Не будь так уверен. Все зависит от того, что ты тамприготовил. Последнее время ты неоднократно всех удивлял, и я приберегу этиснимки на случай, если они нам вдруг понадобятся. Работая с тобой, никогда незнаешь, что ты выкинешь в следующее мгновение.

Мейсон внимательно посмотрел на журналиста:

– А не хочешь ли ты случайно сказать, что идут разговоры отом, что меня могут арестовать как соучастника после совершения преступления?

Неверс усмехнулся:

– У тебя прекрасно работает голова, но своеобразная манераведения дел и представления клиентов. Раз уж ты это упомянул, я вспомнил, чтопоговаривают о том, что ты получил украденные деньги в качестве гонорара и несдал их полиции.

Мейсон с укором посмотрел на него:

– Если бы я получил деньги, подумай, в каком положенииоказалась бы моя клиентка, если бы я пришел к окружному прокурору, положил ихему на стол и заявил: «Вот они».

– А ты получал от своей клиентки тысячедолларовые купюры? –спросил Харри Неверс таким тоном, словно и не рассчитывал услышать ответ.

Мейсон махнул рукой:

– Если бы и да, то деньги были бы у меня или при себе, илигде-то в конторе. А в конторе все обыскали сверху донизу.

– Сегодня утром?

– Ночью, – сообщил ему Мейсон.

Неверс повернулся к фотографу:

– Сделай три снимка, Билл: за столом, стоя и лицо крупнымпланом.

Фрэн Челейн сидела в большом кожаном кресле и смотрела нафотоаппарат, установленный на треножнике. Потом она повернулась к Мейсону иулыбнулась измученной, трогательной улыбкой.

– Вот так и улыбайтесь, – сказал фотограф.

– Секундочку. Можно вас попросить немного показать ножку?

Фрэн Челейн продолжала устало улыбаться. Она опустила руку ина дюйм или два приподняла юбку.

– Смотрите в объектив, – снова подал голос фотограф.

– Еще рано! – закричал Неверс. – Не совсем то, что требуется.Еще чуть-чуть приподнимите.

Она перестала улыбаться, в ее темных глазах сверкнул огонек,она начинала злиться. Девушка резким движением подняла юбку выше колена.

– Это слишком, мисс Челейн, – заметил фотограф.

– Черт побери, то вам мало, то вам много. Хотели ножку –получайте! – заорала Фрэн.

– Поймите, мисс Челейн, – спокойным голосом начал объяснятьМейсон, – эти мужчины на нашей стороне. Они постараются, чтобы о насблагоприятно отозвались в прессе, но для этого у них должна получитьсяфотография, которая привлечет читательский интерес. Для вас самой будет оченьнеплохо, если вы изобразите на лице именно ту улыбку, что требуется, и в то жевремя покажете ножку именно так, чтобы это привлекло мужское внимание.

Постепенно гнев в ее глазах потух, она поправила юбку иснова измученно, трогательно улыбнулась.

– Нормально, – сказал Неверс.

– Не шевелитесь. Не мигайте, – приказал фотограф.

Вверх поднялся гриб белого дыма от вспышки.

– Так, сделано, – сказал фотограф. – Теперь попробуем другуюпозу. Носовой платок в левую руку, как будто только что плакали, страдальческоевыражение лица. Чуть-чуть опустить уголки рта. Ножку показывать не надо.

– Я вам что, актриса или манекенщица? – опять взорваласьФрэн Челейн.

– Успокойтесь, – вновь обратился к ней Мейсон. – Вам ещеочень много предстоит пережить, мисс Челейн, и я хочу предупредить вас, что вамследует научиться сдерживаться. Если вы станете срываться и показыватьхарактер, то газетчики представят вас читателям как тигрицу, а это совсем непойдет вам на пользу. Я хочу, чтобы дело как можно скорее передали в суд. Вамнадо сотрудничать с этими людьми, а не то вас ждут неприятные сюрпризы.

Она посмотрела на адвоката, вздохнула и приняла предложеннуюпозу.

– Подбородок немного опустить, голову налево. Глазаприкрыть, но не полностью, – давал указания фотограф. – Плечо отвести откамеры. Вот то, что надо. Не двигайтесь.

Он щелкнул фотоаппаратом, и облако белого дыма еще разподнялось к потолку.

– По-моему, все прекрасно получилось, – сказал фотограф.

Мейсон направился к телефону.

– Делла, еще раз свяжись с Клодом Драммом, – попросил он.

Когда Драмм ответил, Мейсон сказал:

– Мне очень жаль, мистер Драмм, но мисс Челейн в плохомсостоянии. У нее был нервный срыв, и врач отправил ее в клинику. Она ушлаоттуда, чтобы сдаться полиции, когда узнала, что ее разыскивают. Она сейчас уменя в кабинете и очень нервничает. Не могли бы вы забрать ее отсюда?

– Мне показалось, что вы сказали, что она ушла от вас, когдавы звонили в первый раз, – с раздражением в голосе заметил Драмм.

– Нет, вы меня неправильно поняли. Я сказал, что онанаправляется к вам. Я также говорил, что не знаю, собирается она где-либоостанавливаться по пути. Она очень нервничала и хотела, чтобы я поехал вместе сней.

– Хорошо, полиция будет у вас, – зарычал Драмм и повесилтрубку.

Мейсон улыбнулся Неверсу:

– Если бы я сказал им, что мисс Челейн направляется сюда,чтобы сдаться властям, они бы здесь выставили своих людей, и она бы до меняникогда не добралась.

– Каждый ведет свою игру, – философски заметил Неверс. –Слушай, я бы не отказался еще от глоточка твоего напитка.

– И я тоже, – вставила Фрэн Челейн.

Мейсон покачал головой:

– Нам с вами скоро в бой, мисс Челейн, и я не хочу, чтобы отвас попахивало спиртным. Не забывайте, что каждый ваш жест попытаютсясфотографировать, а каждое слово донести до общественности. Помните, что ни прикаких обстоятельствах вы не должны говорить о деле или выходить из себя. Этодве вещи, о которых ни в коем случае нельзя забывать. Рассуждайте о чем угодно,дайте репортерам любой материал. Расскажите им о вашем тайном романе с РобомГлиасоном, закончившемся свадьбой, как вы восхищались Робом, какой онпрекрасный человек. Вспомните свое детство, что ваши родители умерли, а дядястал одновременно и отцом, и матерью. Вы – бедная маленькая девочка, без мамы,без папы, но купающаяся в деньгах. Пусть пишут слезливые отчеты. Вы должны имдать для этого материал. Но стоит им начать задавать вопросы о деле или о том,что произошло в тот вечер, немедленно замолкайте. Извиняйтесь, признавайте, чтовы сами бы с удовольствием порассуждали на эту тему, вы не видите причин,почему бы и нет, но ваш адвокат категорически приказал вам ничего не говоритьоб этом. Он все сам скажет. Это глупо, вы не понимаете, почему так решиладвокат, вам нечего скрывать, вы с радостью рассказали бы все, как помните, новы дали обещание адвокату, а вы всегда держите слово. Они пойдут навсевозможные уловки – возможно, сообщат, что Роб Глиасон полностью во всемсознался: сказал полиции, что считает, что именно вы совершили убийство исделали несколько заявлений ему, из которых можно заключить, что вы виновны.Или они могут сказать вам, что он пришел к заключению, что вы виновны, и сампризнался во всем, чтобы спасти вас. Они все испробуют. Просто смотрите на нихс ничего не выражающим лицом и молчите. И, ради бога, не выходите из себя.Возможно, они предпримут что-то, что вызовет у вас желание убить всех, но есливы, как обычно, покажете свой характер, то об этом будет написано на первыхполосах всех газет. Они покажут, что вы неуправляемы, и охарактеризуют вас кактигрицу.