устоять им;

Я книгами себя, как валом земляным,

Огорожу, а все ж не выстоять и им:

Все сокрушит любовь, не снисходя к докуке,

И в бегство обратит искусства и науки.

Склоняю голову; вздыхаю; все нежней

40 О ней мои мечты; не вижу бега дней;

Задумаюсь — перо ее выводит имя;

Возьму ученый том — и снова дорогими,

Родными буквами заполнена строка:

Их ищет жадный глаз, к ним тянется рука.

Ловлю себя на том, что вижу как воочью

Любимую, что с ней готов я днем и ночью

Беседовать; мираж мне отогнать невмочь —

Он мой неволит день, мою терзает ночь.

Прощайте, тщетные науки! Где вы? Что вы?

50 О Музы, некогда любимые, — ни слова!

Навеки для меня вчерашний день угас:

Всё — Дафна, всё — о ней, и ничего — для вас.

Куда бы я ни шел, где б ни был я, повсюду

Я помню лишь ее — и вечно помнить буду!

ЭЛЕГИЯ XXXVI

О, жалкая судьба! о, тяжесть несвободы!

Итак, я вынужден — и в молодые годы! —

Влачить бесцельно дни, надеяться, страдать,

Томиться, слезы лить и вновь чего-то ждать!

Как часто, быть рабом устав и пить из чаши,

Что, горечи полна, зовется жизнью нашей,

Устав от бедности, презрения глупцов,

Убежищем почесть могилу я готов.

И смерть желанна мне, нетрудная такая,

10 Я цепи разорвать прошу себя, рыдая.

Уже мне видится блистающий кинжал,

Что грудь мою пронзит, чтоб я свободным стал.

Но сердце чуткое слабеет вдруг, и милых

Моих родных, друзей уж я забыть не в силах,

И робкие стихи; так человек, скорбя,

Скрывает горести от самого себя.

Какой бы ни была судьба неумолимой,

Любая жизнь влечет его неодолимо.

Где только не спешит он отыскать предлог,

20 Чтоб жить и мучиться, не умирать он мог;

Питая вечные среди невзгод надежды,

К могиле тащится, смежив как будто вежды.

Забвенье и покой он так легко б нашел,

Но смерть его страшит как худшее из зол.

ЭЛЕГИЯ XXXVII

(Подражание Асклепиаду)

О ночь! Ты слышала, как клялся я любимой,

И как любимая клялась — но клятвой мнимой;

Однако ты сама скрепила нашу связь.

Теперь неверная другому отдалась:

С ним шепчется, ему клянется что ни слово —

Увы, и эту связь ты вновь скрепить готова.

И ты, звезда любви, ты, лампа, ты, ночник,

У изголовия светивший каждый миг

Божественных ночей, свидетель постоянный

10 И нежностей, и клятв; ты, из тюрьмы стеклянной

На пыл возлюбленной взиравший сотни раз, —

Ты, как ее любовь, стал чахнуть и погас;

И словно легкий дым — огня былого участь —

Притворные слова исчезли, улетучась.

О лампа, это я тебя в ночи берег,

Чтоб охранял любовь бессонный огонек.

И что тебе теперь — не горько, не постыло

Сопернику светить, как прежде мне светила?

Ты, вероломная, прельщая и маня,

20 Теперь ведешь других, как привела меня,

Сюда — и вновь горишь, сияя ежечасно,

Над ложем той, что так коварна и прекрасна!

— В чем ты меня винишь, несчастливый поэт?

Твою любовь берег мой неустанный свет.

Едва меня зажгут — и на исходе дня я

Гляжу во все глаза, тебе не изменяя.

Вот, например, вчера: печальная, она

Шептала, что совсем недужна и больна.

Уже спускалась ночь... Я расскажу, как было.

30 Она легла в постель, а я над ней светила —

И слышу: на нее нисходит сладкий сон,

И с губ горячечных слетает жаркий стон...

Ты видишь спящую — и, ласково целуя,

Выходишь... Вслед тебе гляжу в ночную мглу я —

И что же? Дверь скрипит, и входит некто; он,

Мне видно хорошо, прекрасен и влюблен.

Она уже не спит и, нежностью объята,

Твердит: “Нет, уходи! Нет, нет, я виновата!..”

И что-то там еще, но гонит — как зовет.

40 Любовник между тем приблизился, и вот

Коварные уста уже соединились.

.......................................

Какою белизной роскошный стан пылал!

Эбен, и лилии, и розы, и коралл,

И жилки синие... Ты знал ее такою!

Скажи, какой наряд сравнится с наготою?

Ты знал ее такой — когда, уже без сил,

Ее твой поцелуй баюкал и будил,

Когда за яркость ты хвалил меня, бывало,

За что она меня с улыбкой проклинала...

50 Клянусь Венерою! Мой тонкий фитилек

Ждал только одного: чтоб ты его зажег, —

Чтобы преступницу мое явило пламя,

Чтоб укорить ее вот этими слезами,

Что на твоих глазах! Поверь, я, как могла,

Сопротивлялась им: едва лишь из угла

Тянуло сквозняком, — шипела, колебалась,

Я совесть пробудить в пустых сердцах пыталась,

Я брызгала огнем, трещала вгорячах,

И, на меня взглянув, она бледнела: “Ах,

60 Я вся твоя!.. Но вот свидетель сокровенный,

Готовый вспомнить мне измену за изменой!..”

Она меня задуть хотела, но рукой

Он удержал ее, шепча: “Нет, нет, постой!”

Погасла я. И ты гаси огонь сердечный.

Поверь, еще не раз он вспыхнет, быстротечный.

Задуй его скорей, как на восходе дня

Задула, торопясь, изменница меня.

ЭЛЕГИЯ XXXVIII

Я для любви рожден, для этих нежных уз —

Но сколь меня томит ее печалей груз!

Уже не в силах я влачить свои несчастья.

И вы, любимая! Увы, теряю власть я

Над вашей красотой! Вы рвете сердце мне,

А с ним и наш союз. Ну что же, мне вполне

Хватило вашей лжи — уйду, чтоб вас избавить

От новой. Жизнь моя