Та Таня, которая не знала Женю? Которая так или иначе не впитывала его характер, его любовь к спорту и вечное сопротивление трудностям? Та Таня, что не смогла бы терпеть боль в плече так, как он обычно терпел боль в спине?

Татьяна растеряно опустила голову, нервно оттягивая рукав черной водолазки. В голове пустота, в горле – ком. Калинина высказала то, что Таня, возможно, понимала, но боялась признать. Громов действительно оказал на неё огромное влияние и… Сделал лучше, чем она была.

– Ты знаешь, что я права, – вновь произнесла Алиса, пристально смотря на Таню.

– А ты знаешь, – резко оживилась она, желая задеть Калинину в ответ, – что предала своего любимого человека!

– Ради другого любимого человека! – воскликнула Алиса, не замечая, что на них уже несколько минут косо поглядывают другие посетители кафе и пара официантов.

Продолжать Таня больше не собиралась. Подрагивающими пальцами она торопливо нашла в сумке кошелек, вытащила пару купюр и, оставив их на столе, поспешила накинуть пальто.

Алиса безмолвно наблюдала за её действиями, понимая, что разговор окончен. И не на самой приятной ноте. Проводив Таню взглядом, она подождала, пока за ней закроется дверь кафе, а затем обреченно посмотрела на нетронутый салат.

– Как тебе эта жизнь? – несмело поинтересовался Арсений, бросив на Алису кроткий взгляд, и едва сдержал улыбку, заметив, как много снежинок скопилось на её забавной и такой детской шапке с помпоном. Так и не скажешь, что перед ним многократная чемпионка мира и Европы. И что ей не пятнадцать, а двадцать семь.

Калинина неопределенно пожала плечами, запрокидывая голову к ночному зимнему небу и любуясь снегом, кружившем в воздухе. С момента аварии прошел месяц, но лёд всё ещё снился почти каждую ночь. Жизнь вне катка казалась не такой яркой и стремительной.

– Я бы всё отдала, чтобы вернуться обратно, – выдохнула она, честно признаваясь в том, чего ей действительно хотелось.

Алиса надеялась, что Арсений, рано оставивший спорт, как никто другой сможет понять её. И была уверена, что услышит в ответ «я тоже». Но Мельников молчал. И если бы Алиса в тот момент не стояла к нему спиной, любуясь ночной Москвой, то непременно заметила бы, как на мгновение потускнели его голубые глаза. Он проводил с Алисой почти всё свободное время. Он пытался стать для неё проводником в жизнь вне спорта. Он совсем не ожидал получить такой ответ…

– А ты? – Алиса обернулась, улыбнувшись.

Однако её улыбка не нашла ответа. Мельников тяжело вздохнул. И теперь была его очередь смотреть куда угодно: в ночное небо, на яркую иллюминацию, на белоснежный снег. Только не в эти очаровавшие его зеленые глаза.

– Мне казалось, что я уже нашел своё счастье здесь, вне льда, – вздохнул он, наблюдая, как в холодном воздухе растворяется горячий пар. – Но я ошибся…

Алиса сложила руки на стол и опустила на них голову, давая волю слезам. Она поступила так, как и ответила несколько месяцев назад. Ради возвращения на лёд она отдала всё.

Отдала самое дорогое.

* * *

Операция Громова прошла успешно. Врачи видели положительную динамику и обещали олимпийскому чемпиону, что поясница больше не будет беспокоить. Обещали и то, что в скором времени Громов сможет вернуться на лёд и, постепенно нагружая спину, сможет вернуться в привычный режим.

Евгений уже несколько дней мог вставать и передвигаться самостоятельно. Болей в спине практически не было. Оставались лишь неприятные ощущения, связанные скорее с самим хирургическим вмешательством, чем с его последствиями. Но Громов понимал, что есть только один вариант понять наверняка, сможет ли он остаться в профессиональном спорте на ещё один сезон. И вариант этот – прыгнуть пару многооборотных прыжков, что последние пять лет вызывали прострелы в пояснице. Но пока что прыгать было запрещено. Даже «на земле». И Громову оставалось лишь много ходить по коридорам, по весьма просторной палате и надеяться, что всё будет хорошо не только с простыми телодвижениями, но и при сильных нагрузках.

Не терпелось вернуться в Россию. Вернуться на лёд. Вернуться к тренировкам, дарившим забытье.

Громов лежал в палате, наслаждаясь ночной темнотой, и листал ленту социальных сетей, в которых уже начинали появляться поздравления с днём рождения. Волченкова оказалась первой, кто прислал ему сообщение лично. И Евгений, поняв, что та не спит, решил созвониться.

– Слышал, ты объявила о завершении карьеры, – спустя несколько минут разговора произнес он.

Упоминание об этом на мгновение лишило Лену слов. И Евгений понимал, что ей всё ещё странно от осознания содеянного. Она, хоть и пошла на этот шаг в силу здоровья и возраста, всё ещё не смирилась.

– Как себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался Громов.

– Как птица, которая всю жизнь провела в золотой клетке, – тяжело вздохнула Волченкова, – а теперь её выпустили на свободу, но она совсем не знает, куда ей лететь. Она попросту не умеет летать вне клетки…

* * *

Алиса медленно зашнуровывала коньки, сидя на небольшой скамейке у выхода на лёд. Ольга Андреевна на несколько дней уехала в отпуск, понимая, что может полностью довериться самым опытным ученикам.

Калинина туго затянула шнурки и бросила тоскливый взгляд на коньки, замечая, как много на ботинках царапин и мест, где у кожи стерлась белая краска. Сколько всего видели эти коньки? Сколько изнурительных тренировок, сколько чемпионатов! Сколько головокружительных побед! Ещё несколько месяцев назад Алиса мечтала о том, чтобы вновь надеть их. Но не просто покататься, а вернуться в спорт. Но сейчас на душе была абсолютная пустота и холод, не уступающий по температуре белоснежной глади льда, раскинувшейся от борта до борта.

От Тани необходимой поддержки и понимания Алиса не получила. Её мама и вовсе не одобряла решения дочери вернуться в спорт, несмотря на большое уважение к Громову, так как сильно переживала о последствиях, что могли появиться после аварии.

С Мельниковым Алиса так и не увиделась. И отсутствие Жени на этом фоне добивало окончательно.

Съедавшее изнутри чувство вины невероятно изматывало. Алиса с трудом, но всё же решилась поговорить с Арсением. Чудесам всегда есть место в обычной жизни. И на мгновение в груди Алисы поселилась надежда на то, что Мельников сможет понять её. И останется рядом.

– А где оркестр? Тихо, как на поминках. Разве так нужно встречать партнера? – раздалось где-то сбоку.

Алиса, до этого находившаяся на ледовой площадке в полном одиночестве, вскочила со скамейки и, радуясь, что не успела снять защитные чехлы с лезвий, бросилась в объятия к Громову.

– Привет, – вздохнула она с небольшим облегчением. Женя рядом. Это уже хорошо.

– Привет, лягушонок, – тепло улыбнулся Евгений, мягко поглаживая её по спине. – Есть подарок для тебя.

– День рождения вроде был у тебя, а подарок – мне? – удивилась Алиса, оставаясь рядом. То, что он здесь, уже было подарком.

– Да, но сначала тренировка, – Евгений, даже не переодевшись в спортивную одежду, опустился на скамейку, оставаясь в светлой рубашке и джинсах.

– Ааа… – растерялась Алиса, заправив прядь выпрямленных рыжих волос, выбившуюся из короткого низкого хвоста. – Может, тебе стоит посетить раздевалку?

– Нет, всё в порядке, – Громов нетерпеливо покачал головой, доставая из сумки коньки и начиная переобуваться.

Алиса удивленно приподняла брови, не понимая к чему такая странная спешка. До официального начала сезона ещё много времени и работают сейчас только сумасшедшие фигуристы вроде Громова, Калининой и мотивированной как никогда Тани, что локомотивом тянула за собой Илью…

– Я хотела с тобой поговорить, – протараторила Алиса, быстро снимая чехлы и переступая на лёд следом за Женей. Она почувствовала прилив смелости обсудить их возвращение и, возможно, даже свои отношения с Мельниковым.

– Давай позже, пожалуйста, – отстранено попросил Евгений, будучи сосредоточенным на льду. Он сделал несколько резких толчков, а затем принялся набирать скорость для многооборотного прыжка.

Алиса нахмурилась, не понимая, что происходит.

– Ты ведь даже не разогре… – Калинина собиралась возмущенно всплеснуть рукой, но не успела этого сделать. Евгений ударил по льду ребром правого конька и, сгруппировавшись, выполнил риттбергер в четыре оборота. Однако последний оборот не докрутил и упал на спину.

Алиса рефлекторно приложила ладонь к губам на несколько секунд. Она ждала, что Громов вот-вот встанет, но он оставался