позволяла отцу бить себя? – резко огрызнулась она. – Поэтому позволяла ему бить меня?

– Таня! – шокировано воскликнула женщина, не находя слов для подобной фразы дочери.

– Прости, – она моментально сбросила с себя раздражение, понимая, что задела самого дорогого человека, и свободной рукой провела по лицу, почувствовав, как по нему побежали капли воды.

– Я тебе перезвоню в другой раз, – отстранено ответила мама и, не дожидаясь ответа дочки, закончила разговор.

Татьяна убрала телефон на стиральную машину. Несколько секунд она смотрела на поверхность воды, через которую отчетливо виднелись бледные ноги, покрытые многочисленными синяками самых разных цветов – от совсем свежих багрово-красных и темно-фиолетовых, до уже заживающих зеленовато-жёлтых.

* * *

Татьяна на пару с Ильей выполняла упражнения на пресс. Оба понимали, что Таня далека от тренерской деятельности и заставляет делать то, что когда-то делали они с Женей…

Таня поджала губы, очередной раз отрывая лопатки от пола и чувствуя болезненное напряжение в мышцах. Даже сейчас то, что она всё ещё на плаву, было обеспечено Громовым и тем, что она успела перенять у него.

Вот только раньше на тренировках Таня мотивировала себя восхищением, влюбленностью и желанием быть лучше ради него. Но и теперь Таня понимала, что её главной мотивацией всё ещё остался Громов. Только теперь в ином ключе. Теперь была спортивная злость. Каждый раз, когда Тане казалось, что она чего-то не может, перед глазами сразу же появлялся Евгений. И Таня мысленно говорила себе, что она такой же человек, как и он. У неё тоже две ноги, две руки и такой же набор мышц. И если что-то может он, то должна уметь и она.

И такие мысли действительно помогали и находили в организме какие-то скрытые источники энергии и выносливости.

– Я всё! – измученно выдохнул Илья, поднимаясь с пола, и протянул ладонь партнерше. – Может, пора пообедать?

– Нет, – строго качнула головой Таня, вложив ладонь в его, и вставая рядом. – Мы ещё не закончили.

Томилин страдальчески посмотрел на Татьяну, что поправляла высокий хвост и на мгновение задумался над тем, стоит ли озвучить то, что он чувствует.

– Я больше не могу, – всё ещё не восстановив дыхание, признался, чувствуя себя виноватым. – У меня всё дрожит. Мне нужен перерыв…

Таня бросила недовольный взгляд. Хотелось сказать что-нибудь в духе Громова, как-то задеть его и попытаться разозлить, но, услышав мелодию телефона, лежавшего на скамейке в углу, Таня поспешила ответить. И это спасло Илью от неприятного разговора, а Таню – от непременно посетившего бы после чувства вины.

Таня посмотрела на дисплей и устало вздохнула. Алиса звонила почти каждый день и отчаянно предлагала встретиться…

* * *

Татьяна сидела напротив Алисы за столиком у окна в небольшом кафе неподалеку от ледового дворца. Таня настойчивым и выжидающим взглядом сверлила Калинину, что уже несколько минут ковыряла вилкой салат и не знала, с чего начать.

У них обеих было легкое, едва уловимое и осознаваемое ощущение, что они поменялись местами. Что Татьяна теперь именитая и уверенная в себе чемпионка, а Алиса отныне в роли стеснительной «Плюши», что окончательно запуталась в себе и своих чувствах.

– Ты позвала меня, чтобы молчать и демонстративно перемешивать помидоры с салатными листьями? – недовольно поинтересовалась Таня, заправив прядь темных волос за ухо.

Алиса в изумлении подняла глаза. Интонация, с которой был задан вопрос, была совсем не свойственна Тане. Скорее это было похоже на…

– Хочешь поговорить про Громова? – с таким же раздражением добавила Таня и перевела взгляд на окно, за которым торопливо сновали люди и раскрывали зонты. Снега на столичных улицах становилось всё меньше, а вот слякоти и частых неприятных дождей всё больше.

– Таня, я тебе не соперница, – выдавила Алиса, отложив вилку в сторону. Есть изначально совсем не хотелось, и обед был лишь предлогом для встречи.

– Не соперница, – кивнула Таня. – А предсказательница.

– Что ты имеешь в виду?

Таня на мгновение поджала губы, опустив взгляд на стол, и нервно оттянула рукав черной водолазки, вспоминая то, что совсем не хотелось вспоминать.

– За ужином в новый год…

Алиса на мгновение зажмурилась, мысленно сокрушаясь.

– Ты сказала, что он выберет тебя. И ты была права. Со мной он собирался уйти из фигурного катания, а с тобой, вот, продолжил.

– Ты ведь сама ему отказала! – парировала Алиса.

– Он тебе уже пожаловался?

– Он не из тех мужчин, что жалуются на женщин, – в глазах Калининой появилась толика злости. Сказывалась глупая привычка всегда защищать Женю.

– Тогда что он тебе рассказал? – последние дни Таня пыталась искоренить интерес к Жене, но это не получалось. И теперь он, пусть и не очень осознанно, но разгорался вновь.

– Ничего, – качнула головой Алиса. – Совсем ничего.

Татьяна грустно улыбнулась, в глубине души радуясь, что Громов, оказывается, не только от неё привык что-то вечно скрывать.

– Но я знаю, что сам от тебя он бы не отказался. Что произошло между вами?

Таня откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула, принимаясь разглядывать прохожих, и провела ладонью по шее, радуясь, что водолазка скрывала подвеску, подаренную Женей.

– Он наговорил лишнего.

– Та-аня! – воскликнула Алиса, заметно оживляясь. – Ты думаешь, что за десять лет совместной работы я не наслушалась от него всякого дерьма?

– А никем он тебя называл?

– Что? – не поняла Алиса, ближе наклонившись к Тане.

– Он сказал, что я без него никто, – холодно пояснила она.

Лицо Алисы вытянулось от услышанного. Громов всякое мог сказать в порывах гнева, но это переходило всяческие и даже его границы.

– На балу он пытался извиниться? – предположила Калинина.

– Нет, – покачала головой Таня. – Я услышала от него всё, кроме «прости меня».

Алиса облокотилась рукой на стол, а затем приложила ладонь ко лбу, приподнимая рыжую челку и пытаясь переварить услышанное.

– Мне сейчас тоже больно, – сорвалось с её губ через несколько секунд. Алиса больше не могла молчать, а сказать об этом никому больше не могла. Громов бы сразу же, без суда и следствия, убил за такое, а с мамой отношения были не самыми доверительными.

Татьяна нахмурила брови, не понимая, что нашло на Калинину.

Однако Алиса заметила в её глазах прежнюю теплоту. Она увидела, что Таня, несмотря на попытки стать холоднее, где-то внутри всё ещё оставалась собой.

– Я люблю их обоих, – проговорила Алиса, заставляя Таню окончательно впасть в непонимание происходящего. – Но по-разному.

И если Таня понимала, что одним из этих «обоих» точно окажется Громов, то вот по поводу второго у неё не было предположений.

– Пока вы были на чемпионате Европы, я влюбилась, – отчего-то задрожавшими губами начала Алиса, окончательно добивая Таню, которая никогда не видела Калинину такой. Такой слабой и откровенной. Такой хрупкой и потерянной.

– Я и сама никогда даже не смотрела на него, как на мужчину, и не замечала, какой он хороший, заботливый и красивый… – продолжала Алиса, опустив заблестевшие глаза вниз, не желая разреветься прямо сейчас.

Татьяна, боясь задать лишних вопросов и спугнуть, решила, наконец, притронуться к кофе, который к этому времени почти остыл. Она поднесла чашку к губам и сделала глоток.

– Это Мельников, – призналась Алиса, а затем прикусила губу, понимая, что сказала это совсем не вовремя и несколько следующих минут наблюдала за тем, как Таня пыталась прокашляться.

– Мельников? – охрипшим голосом, наконец, уточнила она, осознавая, что это крайне внезапный поворот.

– Да, – несмело кивнула она. – У меня роман с Сеней. Был…

От последнего, пусть и такого короткого слова, у Алисы что-то болезненно сжалось в груди. С бала прошло больше двух недель, но она до сих пор не поговорила с Мельниковым. Они даже не виделись. Несмотря на то, что официального заявления о возвращении они с Евгением ещё не делали, для Арсения всё было уже очевидно. И Алиса понимала, что безмерно виновата перед человеком, что был рядом в самый тяжелый период её жизни. Перед человеком, которого она любит… Она боялась встречи с ним, боялась, что он поставит крест на их отношениях. Но и понимала, что чем дольше тянет с разговором, тем более необратимыми становятся последствия.

– Женя, я так понимаю,