в закат. И прежняя Таня, возможно, так и сделала бы.

Но от прежней Тани осталось уже очень мало.

– Зачем я тебе, Женя? – ещё громче и требовательнее повторила свой вопрос она, неосознанно подаваясь грудью вперед. – Чтобы всю оставшуюся жизнь ты смотрел на меня и тешил своё самолюбие?

Татьяна ещё больше приблизилась к нему, запрокидывая голову и обжигая разъяренным взглядом карих глаз. В вопросе отчетливо читалась причина, по которой она не могла без раздумий ответить «буду». Татьяна боялась, что так и останется для него простой девчонкой, неумехой-фигуристкой, которая именно с ним смогла чего-то добиться. Она боялась прожить всю жизнь в его тени. Всю жизнь с осознанием того, что она – второсортная спортсменка, а он – Бог с Олимпа.

Искоренить этот страх не сможет никто. Только сама Таня. Только если добьется хотя бы «бронзы» на чемпионате России. Хотя бы чего-нибудь без Громова. Тогда он, возможно, сможет посмотреть на неё как на равную. Тогда он не будет «винить» себя в её достижениях.

– Да! – воскликнул Громов, но затем осекся, понимая, что слово это прозвучало оглушительно громко. Он собрался гораздо тише пояснить Тане, что быть с такой женщиной приятно любому мужчине. И отношения с ней будут поводом для гордости. И, конечно, Таня, принадлежащая только ему, будет тешить его самолюбие. Но разъяснить это не успел. Бывшая партнерша восприняла ответ по-своему.

– Вот оно! – Татьяна угрожающе указала на Евгения ладонью, будто обличила в нём преступника. – Так почему именно я? – она обреченно приложила ладони к груди, что была скрыта пиджаком Евгения. – Может, тебе стоит найти девушку, которая и вовсе на коньках не стоит? Представляешь, как с ней будет круто? Насколько она – никто! Ты рядом с ней воспаришь от осознания своей…

– О чем ты, Таня? – нахмурился Громов, прерывая и позволяя ей даже в полумраке заметить морщины, проступившие на его лбу. Он внимательно и требовательно смотрел в глаза, будто от следующих фраз зависела его жизнь, и это на несколько секунд отрезвило Таню.

– Когда ты понял, что я дорога тебе? – спокойнее, но всё же с нотками требовательности поинтересовалась она.

Евгений поджал губы, выпрямляясь и задумываясь на пару секунд. Влечение он почувствовал ещё на сборах, влюбленность – на чемпионате Европы, а вот что-то более глубокое…

– В Ванкувере, – едва кивнул он, вновь переводя взгляд на Таню, с волосами которой начал играть заметно усилившийся холодный ветер.

– И это не помешало тебе сказать, что меня для тебя не существует? – её губы снова задрожали. То ли от пробирающих насквозь порывов ветра, то ли от нахлынувших воспоминаний. Она до сих пор не знала, как смогла в тот момент быстро среагировать. Как нашла силы уговорить Антона сделать блокаду, как нашла в себе уверенность выйти на лёд под её действием, как смогла расшевелить Женю. Даже в относительно спокойной обстановке решающий прокат на Олимпийских играх – огромный стресс. Даже для опытных спортсменов. А для Тани обстановка была отягощена тем, что произошло с плечом и Женей. Но тогда она не думала ни о чем. Она была в состоянии аффекта. Ею повелевал страх потерять любимого мужчину, ради которого можно было стерпеть и боль, и унижение.

– Таня, пойми, – поучительно начал Громов. – Я шёл к этому «золоту» одиннадцать лет, если не всю жизнь! А своей ложью ты поставила всё под удар, хотя знала, как это важно для меня. Ты должна была думать обо мне, о своём партнере, но ты думала о ком угодно, кроме меня. И если бы не Лена…

Опрометчивое упоминание Волченковой окончательно лишило Татьяну остатков пусть и мнимого, но всё же спокойствия.

– Причем здесь Лена? – буквально взвыла от отчаяния она.

– Она согласилась поменяться с нами! – напомнил Громов, начиная раздражаться. – И, если бы этого не сделала, нас бы просто дисквалифицировали!

– Да если бы не я! – воскликнула Таня, желая, наконец, достучаться и докричаться до него. – Я терпела боль, я рисковала! Если бы не я, ты потерял бы даже шанс на это чертово «золото»!

– Я знаю это, Таня! – разозлился Громов.

– И всё равно называешь никем? – Тане очень хотелось выкрикнуть ему это прямо в лицо, но разница в росте, даже чуть уменьшенная туфлями на высоком каблуке, всё ещё оставалась слишком большой. – Я не буду с тобой!

Татьяна сделала неловкий шаг назад, ощутив поясницей холодный мраморный парапет балкона. Её ответ засадил Громову хлесткую пощечину. Несколько секунд он не мог до конца поверить в услышанное. И Таня, пользуясь тем, что отказ парализовал Евгения, поспешила выйти с балкона. Подойдя к двери, она обернулась, бросив взгляд на его силуэт.

– Я докажу тебе, что чего-то стою и без тебя рядом, – пояснила Таня. – Возможно, тогда ты посмотришь на меня другими глазами.

– Я уже смотрю на тебя иначе, Таня, – не оборачиваясь, хрипло произнес Евгений, находя взглядом несколько звезд на ночном небе. – Ты сама стала похожа на Лену. Решила пойти по головам?

Татьяна обиженно поджала губы, опуская взгляд вниз и размышляя над ответом.

– Надеюсь, меня ты не покалечишь? – язвительно уточнила она, вспоминая рассказ Ксюши о том, как Громов уронил Лене на ногу стол в порыве гнева.

И это задело Евгения. Он резко обернулся, пытаясь всмотреться в лицо Тани.

– Ты думаешь, что я способен осознанно причинить боль женщине? Такого мнения ты обо мне, Таня?

Таня знала, что Женя, несмотря на свой эгоизм, воспитан хорошо, что он действительно вряд ли смог бы ударить женщину. Но она была в полном эмоциональном опустошении. И страх того, что её ударят вновь, до сих пор жил где-то «под коркой» и неосознанно всплывал в самые неподходящие и острые моменты.

– Моральную боль ты способен причинить, сам того не замечая, – тихо ответила она.

И Евгений даже на расстоянии увидел, как заблестели её глаза.

– Тебе жизни не хватит, чтобы добиться того, чего добился я, – Громов самодовольно прислонился к парапету балкона. И взгляд его стал надменно-высокомерным. Таня отвергла его как партнера, но теперь причинила ещё большую боль, отвергнув как мужчину.

– У меня есть фора в пять лет, – парировала Таня, чувствуя, как внутри всё дрожит. То ли от страха, то ли от всё ещё теплившегося внутри желания забыть обо всём и броситься к нему.

– Тебе не светит пьедестал даже на чемпионате России, – холодно констатировал Евгений, понимая, что сейчас готов принять ответственное для него решение. Он не просто так ездил в Институт Склифосовского…

– Без тебя, возможно, светит, – с трудом произнесла Таня, чувствуя, что необходимо как можно быстрее уйти отсюда.

Громов сделал несколько тяжелых шагов навстречу, и Таня явственно ощутила, что значит выражение «сердце ушло в пятки».

– А я официально объявил о том, что ухожу из спорта? – Евгений насмешливо приподнял брови, посмотрев на Таню так, будто та была неразумным маленьким ребенком, сказавшим что-то забавное. Однако глаза его оставались обжигающе холодными.

Тонкие пальцы Татьяны, окончательно замерзшие, начала бить дрожь.

Евгений хитро улыбнулся и подался вперед, заставляя Таню вздрогнуть. Однако ничего страшного Громов делать был не намерен. Он лишь коснулся губами её щеки на прощание.

– До скорой встречи на льду, – прошептал, отстраняясь. – Во внутреннем кармане есть небольшой подарок для тебя, Плюша.

Татьяна осталась стоять на месте, пустыми, стеклянными глазами смотря куда-то перед собой, а Евгений вернулся в зал. На губах его осталось сладкое послевкусие от нежного прозвища Тани. Но оно было смешано с горьким осознанием того, что он назвал её так в последний раз. Отныне она не Плюша, не Таня, и даже не Татьяна. Отныне она Алексеева, что будет связана с Томилиным. Отныне она – соперница. Из числа тех, что, вероятно, будут плестись где-то за пределами пьедестала.

Громов вошел в зал и сразу же поймал на себе внимательные взгляды Алисы, Ксении и Ильи.

– Что слу… – подруга Тани не успела задать мучивший вопрос, так как Евгений сразу же обратился к Алисе.

– Идем в машину. Нужно поговорить.

Не дожидаясь её реакции, Громов направился к выходу из зала, сопровождаемый ошарашенными взглядами коллег по сборной России.

Алиса бросила извиняющийся взгляд на Ксению, непонимающе пожала плечами и, приподняв подол платья, поспешила за Женей. Возле двери она ощутила на себе