Таня в ответ едва кивнула и провела ладонью по обнаженному плечу, отмечая, что без движения совсем замерзла. Впрочем, надевая майку на лёд, она рассчитывала, что будет работать, а не сидеть у борта.

– Громов до сих пор считает, что весь мир крутится вокруг него. И любит строить конспирологические теории, где он всегда святой, а остальные им пользуются ради своей выгоды.

– То есть ты не…

– То есть, – перебил Арсений, – я заставил его работать, потому что понимал, что если он этого делать не будет, то пропустит Олимпийские игры. И может не набраться там опыта, для того чтобы в следующий раз гарантированно завоевать уже «золото». Как бы я ни относился к нему как к человеку, он был и остается великим спортсменом.

Таня ощутила себя виноватой. Её вопрос несколько вывел обычно спокойного Арсения из себя.

– У меня есть к тебе просьба, – внезапно улыбнулся он. – До отлета на сборы чуть больше двух недель. Я хочу до этого момента оставить в тайне то, что я теперь ваш тренер.

Губы Тани растянулись в улыбке, и она согласно кивнула, находя эту идею как минимум забавной.

* * *

Мельников сидел на трибуне, отмечая в блокноте элементы, которые получаются у Тани и Ильи хуже всего. И их, к огромному сожалению, было подавляющее большинство. Вчера Арсений обстоятельно поговорил со своими «учениками» и обозначил цели, которые они будут преследовать. Разумеется, о «золоте» чемпионата России речи не шло. Не шло речи и о «серебре». А вот про бронзу Мельников тактично промолчал. Её вполне можно было завоевать при условии того, что и Таня, и Илья, и сам Арсений приложат все возможные усилия. А пока главной задачей было «вычистить» технику. А уж в этом Мельников разбирался прекрасно.

Однако для него работа тренером была такой же огромной авантюрой, как и для Тани уход от Громова и начало карьеры с Ильей. К тому же, Федерация потребовала от Мельникова профильного образования. Несколько дней Арсений злился, напоминая чиновникам о том, что он однажды становился чемпионом мира, но бывшие коллеги не желали ничего слышать, не оставляя выбора. И теперь, помимо мыслей о подготовке Тани и Ильи, его голову занимали ещё и предстоящие в июне вступительные экзамены. Арсений и предположить не мог, что в свои почти тридцать станет студентом. Да и Алиса, несколько месяцев назад толкавшая его сменить пиджак на олимпийку, вряд ли предполагала, что Мельникову придется поступать в университет.

Хотя нет. Она как раз и предполагала…

– Я удивлена, что ты пришел, – Алиса на пару минут оставила своих юных учениц, объявив небольшой перерыв. Надев чехлы на лезвия, она подошла к Арсению, сидевшему на скамейке.

– Почему? – приподнял брови он. – С началом тренерской карьеры дома я стал видеть тебя всё реже. Вот, решил посмотреть на тебя хотя бы на льду. Соскучился.

Арсений был рад, что Алиса перестала киснуть дома и проводить большую часть времени в тщетных попытках научиться готовить что-то, что в итоге приобрело хотя бы приятный запах, не говоря уже о вкусе… Теперь Калинина была в ледовом дворце с раннего утра и до позднего вечера. И в квартиру Мельникова возвращалась, конечно, счастливой, но и безумно уставшей. Как оказалось, тренерская работа требует огромных сил, особенно если работаешь с маленькими детьми, которых крайне сложно собрать в кучу, а некоторым и вовсе приходилось помогать с завязыванием шнурков.

– Потому что ты редко приходишь на лёд вне соревнований, – вздохнула Алиса, пропуская мимо ушей подкол от любимого человека. Она оглядела каток, убедившись, что все ученицы ушли, а затем села на колени к Мельникову, обняв рукой за шею.

– Ну, вот это мне нравится уже больше, – практически промурлыкал он, крепче прижимая её к себе и радуясь, что юные фигуристы предпочли подкрепиться чем-нибудь вредным из автомата, стоявшего в фойе, а не покататься на пустом льду.

– Мне кажется, что ты не на своем месте, – вздохнула Алиса. Она давно пыталась подобраться к этому разговору, но каждый раз боялась тем самым надавить на больную мозоль Мельникова, располагавшуюся в районе колена.

– Зато ты на своем! – засмеялся он, намекая на себя. – Более подходящего места для тебя не существует.

Алиса счастливо улыбнулась, поцеловав любимого в висок, но затем всё же решилась вернуться к тому, с чего начала.

– Ты зря запираешь себя в кабинете, – вздохнула, посмотрев в глаза Арсению, однако его настроение было слишком веселым.

– А я себя не запираю, – вновь улыбнулся он. – Мои двери всегда открыты. Особенно для привлекательных рыжеволосых тренерш… Тренеров? Неважно!

– Сеня, я не об этом, – Алиса покачала головой, с трудом сдержав улыбку. – Ты, конечно, хороший чиновник. Ты от многих отличаешься. Но мне кажется, что ты ещё многое можешь дать фигурному катанию.

Улыбка с губ Мельникова пропала. Работу в Федерации он считал оптимальной для себя. Он вроде и оставался в мире фигурного катания, но при этом как-то весьма опосредованно. А вот тренером себя не видел. И разговор об этом ему не нравился.

– У меня нет образования.

– У Жени есть, – напомнила Алиса, но ощутила, как при упоминании бывшего партнера настроение Арсения окончательно рухнуло вниз со скоростью света. – Мы могли бы расспросить его об этом. Может, тоже туда по…

– Женя туда поступал, когда ему было двадцать, – недовольно ответил Мельников. – Он у тебя всегда прав. Очень умно было так подстраховаться на будущее. Но мне почти тридцать, Алиса.

– И что? – искренне не понимала Калинина. – Разве это серьезное препятствие? Ты можешь стать великим тренером. Ты очень любишь это дело. У тебя есть много нереализованных идей и немаленький опыт.

– Немаленький опыт? Я закончил карьеру в семнадцать.

– А чемпионом мира среди взрослых стал в шестнадцать! – парировала Алиса. – Мне кажется, ты необходим тренерскому штабу, Сеня. Из Димы ты мог бы сделать первоклассного одиночника.

– У Димы есть тренер, – мрачно напомнил Мельников.

– Ага. Тренер, который работает с ним пятый год, а результатов не приносит. Да, Дима лучший в России, но в Европе, не говоря про мир, не терпит никакой конкуренции. Разве это нормально?

Заметив, что на каток начали возвращаться дети, Алиса спрыгнула с колен Мельникова, а он, в свою очередь, и вовсе поспешил уйти.

– Обещай, что подумаешь над моими словами! – громко бросила она ему вслед.

– Обещаю, – вздохнул Арсений, понимая, что просто так Алиса его в покое не оставит…

Мельников ещё раз подчеркнул ручкой элементы, которые стоит исправлять в первую очередь, а затем лишний раз отметил, что к Тане, которая выкладывалась на все сто двадцать процентов, у него претензий не было, а вот вялый Илья начинал порядком раздражать.

– В короткой программе мы ничего нового придумывать не можем, – строго начал он, спустившись к борту и бросив недовольный взгляд на Илью. – И нашей главной задачей будет чисто исполнить заявленные элементы, чтобы квалифицироваться в произвольную. А вот уже там…

Мельников на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. Он идет на риск. И толкает на него подопечных. Но другого выхода нет.

– Я предлагаю добавить двойной аксель и выброс лутц-шпагат в четыре оборота.

– Я не прыгаю аксель, – несмело напомнила Таня. – А выброс всегда делала через риттбергер и…

– Побеждать хочешь? – прервал Мельников.

– Хочу.

– Тогда придется учить то, что я озвучил.

* * *

Таня сидела напротив Арсения в небольшом кафе возле ледового дворца. Обычно они обедали втроем, вместе с Ильей, но сегодня Таня решила сделать исключение. С каждым днем общество Мельникова становилось всё приятнее. В сложившихся обстоятельствах он был единственным, на кого Таня могла действительно положиться. Однако планы Тани были приятно нарушены Ксенией, что вернулась из отпуска. У неё было несколько часов до рейса в Санкт-Петербург, а потому, выяснив, где сейчас находится подруга, она сразу помчалась в нужное кафе. Вот только увиденное порядком шокировало, и Тане с Арсением пришлось приложить некоторые усилия, чтобы прояснить ситуацию и попросить Ксюшу держать всё в секрете до отлета на сборы.

– А я уже подумала, что вы друг к другу неровно дышите, – пошутила Ксения, не теряя надежду поесть салатиков на свадьбе Татьяны и Евгения.

– По-моему, всем очевидно, к кому я неровно дышу, – вздохнула Таня.