глаза счищает с себя на пол мусор.

– Клан Каменевых и прихлебатели типа Белокаменевых и Краснокаменевых, – Полуночница так посмотрела на одну из девиц, что та подавилась очередным смешком. – В Кадетском Корпусе очень сильна клановость. Здесь плевать, на каком факультете ты учишься. Важно, из какой ты семьи. Есть ребята попроще, типа Руслана или Тимура, а есть те, кто веками кропотливо ведет свою родословную от первого жара в своем роду и всех тыкает носом в свое происхождение. Каменевы – почти прямые потомки Земляной Жар-птицы. Мать Дии погибла несколько лет назад, а отец женился на человеческой женщине, у них родился сын. Им вынесли первое предупреждение. А потом Дия до кучи пошла учиться на стражницу, чтобы работать в Бюро и защищать людей. Клан их выкинул, Каменевы ненавидят человеческую расу, и никто, кроме Дии, никогда не отваживался пойти против семьи и поступить на факультет стражей.

– А эти кто? – я ткнул в сторону людей с алыми лентами. Только волшебников-нациков мне не хватало.

– Огневы, Белоогневы, Красноветровы. Они получше, к людям скорее нейтральны. Но говнюков типа Егора хватает, – отозвалась Полуночница, явно собираясь сказать что-то еще, но нижняя дверь аудитории распахнулась, и в помещение вошла ослепительная молодая женщина с небольшой свитой. При виде нее все присутствующие встали, хлопая крышками парт. Многие парни расправляли плечи и втягивали животы, а вот лица девушек выражали плохо скрытую неприязнь.

Слово «ослепительная» стоило бы написать большими буквами. Она была одета во все черное: кожаное платье до пола с высокими разрезами на бедрах и открытым декольте, длинные сапоги и широкополую шляпу с вуалью. Образ дополняли массивные бриллиантовые серьги, которые покачивались на ходу. За ней двигались небритый мужчина в солнцезащитных очках и алом пиджаке, азиатка в уже знакомом красно-коричневом балахоне и карлик в шляпе-котелке и клетчатых штанах с подтяжками.

– Только не говори мне, что кто-то из них Светлов, – попросил я, когда они прошли мимо кафедры. Женщина в шляпе сморщилась при виде горшка с геранью и прикрыла нос ладонью, словно учуяла неприятный запах.

– Это Катерина Блут, одна из старейшин Триптиха. Я тебе про нее говорила, – напомнила Полуночница. – Сразу за ней идет ее старший советник, Максим кин Блут. Азиатку зовут Комори, по-моему, она по-русски ни слова не знает, а в шляпе – личный кровечерпий Катерины, Карл. Ого. Да они идут сюда.

– Полуночница, день добрый, – Блут остановилась возле нас и улыбнулась. Зубы у нее были совершенно обыкновенными, только каждый был инкрустирован маленьким бриллиантиком.. Вампирша была просто демонически красивой. – Приятно снова видеть тебя в наших рядах.

Практически все присутствующие развернулись к нам, и по аудитории прошел шепоток. Егор нехорошо улыбнулся, поймав мой взгляд.

– Госпожа Блут, – кивнула ей Полуночница.

– Здесь свободно? – вампирша перевела золотые глаза, густо подведенные черным, на меня.

Ее спутники в целом выглядели равнодушными, но щека Максима едва заметно дернулась. Нервничает. Интересно, почему?

Полуночница заметно удивилась, но пожала плечами:

– Садитесь.

– Спасибо. Господа, спасибо за приветствие, вы можете садиться.

Блут опустилась на откидное сиденье рядом со мной, придерживая платье. Она вытащила из малозаметного кармана крошечный флакон духов, сбрызнула ими носовой платок, зажала его в руке возле носа и очень тихо сказала что-то вроде «проклятая герань». Меня обдало ароматом духов с нотами шафрана, итальянского мандарина и туберозы. Моя мать однажды составила для какой-то клиентки очень похожий аромат. Я не любил сидеть у нее в мастерской и слушать лекции о парфюмах, да и отец, точнее, Бер Керемет, постоянно повторял, что нюхать цветочки и палочки – не мужское занятие, а теперь я жалел, что мало проводил с ней времени.

– Началось, – шепнула Полуночница и ткнула пальцем в сторону кафедры.

Горшок с геранью начал медленно вибрировать и раскачиваться, а затем закрутился, как юла, выбрасывая вверх зеленые побеги. Кадеты восторженно загудели и затопали ногами (а Каменевы шумели громче всех), когда глина треснула и горшок разлетелся на осколки, а герань увеличилась сначала до размеров декоративной пальмы, а затем молодого дубка. Листья, ветки и цветы закружились в хороводе и выстроились в подобие лестницы, по которой откуда-то прямо с потолка спустился рыжеватый бородатый мужчина средних лет, одетый в серо-голубой брючный костюм. Полуночница испустила странный тонкий визг и восторженно зааплодировала.

– Говорят, у него в ванной десяток флакончиков с отварами для ухода за бородой и усами, – Блут наклонилась ко мне поближе, и я невольно вздрогнул. Таких женщин поэты называли femme fatale, роковыми женщинами. Она еще ничего не успела сделать, а ты уже готов завалить ее цветами и подарками. Кажется, я понял, почему все парни на нее так реагировали. От нее исходила животная сексуальность. – Ты только погляди, какой он ухоженный. Ты ведь новенький?

– Новенький, – подтвердил я, стараясь не смотреть на нее. Вдруг она умеет гипнотизировать жертв, как змея? – У вас тут все такие… гостеприимные.

Ее ладонь чересчур нежно легла ко мне колено.

– Я тоже весьма гостеприимна, – проворковала она. – Если нужна будет помощь, обращайся, новенький.

– Спасибо, – пробормотал я и, чтобы хоть как-то отвлечься от агрессивной красоты Блут, подколол Полуночницу. – Что это был за визг? Ты как фанатка на концерте Стаса Михайлова.

– Давай обойдемся без грязных намеков на мой возраст, я еще хожу на Сережу Лазарева, – парировала рыжая, перекрикивая шквал аплодисментов.

– Не думал, что ты знаешь человеческих исполнителей.

Она улыбнулась краешком рта:

– Ты выступление слушай, тебе полезно будет.

–…Я приветствую вас всех на своей традиционной ежеквартальной речи, – произнес Светлов, когда шум стих. – Надеюсь, что вы все хорошо провели Вальпургиеву ночь, и рад, что желание послушать меня сильнее, чем желание отоспаться после вечеринок.

Кто-то засмеялся.

Светлов продолжал:

– Теперь нам предстоит неустанно учиться и работать, приближаясь к главному дню года – празднику Янтарных огней. В этом году исполняется ровно четыре с половиной тысячи лет со дня рождения королевы Янтарины Цорнской. Чтобы почтить ее память, в этот раз мы решили предоставить всем вам возможность взглянуть на главную реликвию нашего города, фамильный меч королевской династии Катай, меч Голос. Последний известный истории потомок Цорнских, Гаспар Герд-Цорнский, вонзил этот меч в скалу над морем и сочинил знаменитое стихотворение-предсказание. Конечно, когда на праздник Янтарных огней мы поднимаем бокалы, произнося тост «За Времена Магии, что однажды вернутся», кто-то делает это тихо, а кто-то – во весь голос, – на этих словах Светлов посмотрел сначала на Каменевых, а потом на Блут, – и многие мечтают проснуться в мире, где не нужно скрывать свою истинную природу. Мы уже забыли, каково это – жить магией по-настоящему, а ведь это величайший дар наших предков.