может, и творить соседние миры. Жар-птицы любили земных женщин и мужчин – так появились жары. Вот как это было. Но однажды мир, полный чудес, дал трещину, через которую явилось великое зло – маг Ардрич. Он возомнил себя выше Творца и решил изменить Землю и живущих на ней под себя. Он решил, что магия должна принадлежать лишь ему. На месте Владивостока тогда стояла Столица королевства Цорн.

В один из праздников Янтарных огней, в дождливую августовскую ночь, у королевы Селандины и короля Сида родился второй ребенок, девочка, которую назвали Янтариной.

Но когда Янтарине исполнилось десять лет, в морях сгинули ее старший брат и мать, а затем и отец, который отправился на их поиски. Они оставляли девочку и королевство на главного советника, Ардрича, который был лучшим другом королевской четы.

Но стоило кораблю короля выйти из гавани и скрыться за горизонтом, как Ардрич захватил власть и надел на голову еще теплую корону Сида. Его не волновал закон крови, по которому владеть Цорном может лишь кто-то из Цорнских, и он не боялся проклятия, которое настигнет того, кто посмеет прервать династию на престоле. Ардрич собирался жениться на десятилетней девочке, но уже тогда в Янтарине было столько храбрости, что волю ее сломить не вышло.

И раз свадьба не состоялась, Ардрич решил убить принцессу.

Он пленил Янтарину во дворце и поджег его. Когда здание основательно прогорело, пламя взметнулось до небес, так высоко, что зарево было видно даже в Чосоне, а затем перекинулось на всю столицу.

Много кто погиб в ночь Злого пламени, и было объявлено, что принцесса тоже не выжила.

В каком-то смысле принцесса и правда погибла в ту ночь, но вы не знаете, кто такие Цорнские, если думаете, что что-то вроде гигантского пожара способно уничтожить этот род.

Со следующего утра она отзывалась на имя Реймэй Гердар. Когда девочка смогла выбраться из своего догорающего дома, у обочины ее подобрал купец из Гексалима, у которого в плавании умерла его внебрачная десятилетняя дочь.

Много лет он единственный знал ее тайну и вырастил как родную – наравне со своими семью сыновьями, для которых она была младшей сестрой.

Советник Ардрич стал злым и жестоким королем. Он сделал вампиров рабами и пытал многих из них, чтобы выведать секреты их долголетия. По всему королевству разъезжали его опричники на черных лошадях. К седлам их были приторочены черепа врагов Ардрича и оранжевые ленты. Король Ардрич очищал королевство от неугодных пламенем костров и острыми мечами. На магию были введены государственные налоги, и каждый должен был отчитываться, на что и сколько он потратил своей волшебной энергии.

Темные, темные времена это были для Цорна, и принцесса, которой Янтарина всегда оставалась, не могла на это смотреть.

Она и ее друзья обнажили оружие, подняли восстание и вступили в схватку с узурпатором. Не один год длилось это сражение, но и легенды бы не было, не будь Янтарина Цорнская Янтариной Цорнской.

Но победа никогда не достается без тяжелой платы. Ардрича повергли, но было предсказано, что тысячелетия спустя он возродится, чтобы навек установить свое господство над людьми и уничтожить магов.

И тогда великие маги Шестикруга, Янтарина Цорнская, Кай Бесстрашный, Риккардо Гердар, Айлин Листри, Бенджамена Блут и Фэйт-дракон прочли наречие верности, отрекаясь от ада и рая, покуда на Земле существуют боль, несправедливость и беззаконие.

Когда миру будет угрожать опасность, когда Ардрич снова возродится, а люди забудут о волшебстве, великие маги Шестикруга вернутся с того света, чтобы снова защитить мир от зла и вернуть в него магическое слово.

…Когда море взметнется, когда суша отступит,

Когда горы придут, что город полюбят,

Когда в ваших сердцах погаснет надежда,

Возродится злой князь, сильнее, чем прежде.

Их было шесть, теперь будет девять,

Среди них – тот, кто даст меч королеве.

Он в огне не горит, в воде не потонет,

Земля не возьмет, и воздух отгонит.

Она восстанет из мертвых, наступит тот год,

И вернет антимаг древней магии ход…»

– Среди них тот, кто даст меч королеве, – эхом повторил строчку предсказания я и сморщился, когда в помещении снова стало светло. – А жизнь-то налаживается.

– Ты это о чем? – вздрогнула Полуночница. Похоже, она тоже заслушалась историей.

– Да я тут уже без Светлова понял, что избранный, – пожал плечами я. – А как показывает практика, быть избранным смертельно опасно и весело. То, что доктор прописал.

– За какие прегрешения ты свалился мне на голову, Гердов? – простонала Полуночница. – Идем быстрее, мы и так уже опаздываем. Светлов сегодня выступает в Кадетском Корпусе. После сможем поймать его и поговорить.

Кадетский Корпус занимал отдельное крыло здания Бюро, где находились большие потоковые аудитории. По череде бесконечных узких переходов мы оказались в таком типичном университетском коридоре с длинными кожаными скамейками, доской с расписанием и устойчивым пыльным запахом мела, что я в очередной раз пожалел, что не успел дойти до диплома.

Мы тихонько вошли в аудиторию, построенную амфитеатром, и заняли места в последнем ряду. Все присутствовавшие были одеты в черные рубашки, и Полуночница объяснила, что кадетам не положено носить золотые погоны стражей до выпуска. Впрочем, добавила она, ее погоны до сих пор хранятся в столе у Светлова.

Кто-то откровенно спал, кто-то копался в телефоне или читал книгу. Некоторые перебрасывались бумажными самолетиками, которые замирали под высоченным стеклянным потолком на двадцать-тридцать секунд. Снаружи было довольно пасмурно, однако через стекло внутрь заглядывали яркие лучи солнца и безоблачное голубое небо.

Кафедра, на которой одиноко стоял маленький горшочек с геранью, пустовала, и я сказал:

– А ты говорила, опоздаем.

– Светлов довольно эксцентричен и любит появляться театрально и внезапно, – пожала плечами Полуночница.

Группка девчонок в первом ряду нашла способ выделиться среди черной массы, украсив прически яркими тропическими цветами и бабочками. Они оживленно болтали и смеялись, то и дело оглядываясь на черноволосую девушку с тонкой серебристой диадемой на голове. Если она улыбалась над шуткой, остальные следовали ее примеру, запоздало копируя все ее эмоции. Приглядевшись, я узнал в девчонке ту самую симпатичную журналистку, которую видел в новостях утром.

Егор Красноветров сидел неподалеку от них в окружении светловолосых парней и девушек. Многие носили широкие алые ленты на рукавах, вызывая у меня стойкую ассоциацию с солдатами вермахта. Такие же ленты, только зеленые, на лбу носили загорелые ребята, которые то и дело кидались в Ливадию бумажками и кусочками стирательной резинки.

– Что они делают? – недоуменно спросил я, глядя, как Тимур вскакивает и орет на смеющихся «зеленых», пока Дия торопливо и опустив