Старуха продолжала картинно возмущаться, но яуже шла к гаражу. Значит, тут Круглый меня не обманул. Может, все остальноетоже правда? Тогда где миллион и не из-за него ли Макса запихнули в тюрьму?Откуда Семен знал про деньги, если Иван Михайлович четко сказал: никто неподозревал о торговле антиквариатом. Выходит, лучшему другу Макс рассказал?

Голова шла кругом от бесконечных вопросов.Ладно, трудности следует решать по мере их поступления, как говаривала моябабушка, а я привыкла ее слушаться. Сначала съезжу в Фоминск и поищу там следыЯны. Все-таки очень хочется поговорить с девушкой.

Дорога была превосходная, солнышко приятносветило, и в пути я чудесно поела в придорожной закусочной. Наши магистрали всебольше начинают походить на европейские: тут и там автозаправочные станции сресторанчиками и туалетами, буквально на каждом шагу попадаются какие-нибудьторговцы, просто приятно.

В самом радужном настроении я вкатилась вФоминск и припарковалась на площади. Вокзальчик так себе – облупившеесядвухэтажное здание, построенное, очевидно, в начале пятидесятых. Все вколоннах, скульптурах, непременные серпы с молотами.

Поезд из Москвы, как правило, останавливалсяна первом пути. На платформе обнаружилась только одна скамейка, возле неестояло несколько женщин с корзинками и ведрами. Я села на лавочку, и тутподлетел экспресс Москва – Львов. Бабы кинулись к вагонам, предлагаяразнообразные пирожки, отварную картошку, жареную рыбу и сосиски. Нопокупателей оказалось мало, то ли еще не съели дорожные припасы, то ли неуспели проголодаться.

Свистнув, состав умчался. Женщины, утирая лбы,попадали на скамеечку, я почувствовала крепкий запах пота.

– Ох, жисть поганая, – проговорилаодна.

– И не говори, раньше уважаемыми людьмибыли, на фабрике работали, а теперь по вагонам со жратвой мотаемся, –вздохнула другая.

– Ладно бы с харчами, – влезла вразговор третья, – а то Клавка вон презервативами торгует, со стыдасгореть можно.

Они замолчали, я закурила. Женщиныдемонстративно покашляли, потом самая потная и толстая осведомилась:

– Поезд ждете? Лучше в вокзале, теперь дочасу ни один не остановится.

Я охотно пошла на контакт:

– Нет, дочку разыскиваю, четвертого июняуехала из дома и не вернулась.

– Скажи, какое горе, – подобрелиженщины. – Молодая небось да красивая?

Я достала фотографию и показала на Яну. Бабымолча разглядывали снимок. Потом та, что постарше, протянула:

– По-моему, это она у Райки пропала, ещепять пирожков купила.

– Как пропала? – навострила я уши.

Тетка замялась, но, увидев пятисотрублевуюкупюру, моментально разговорилась.

Четвертого июня она, как всегда, торговала наперроне пирожками с картошкой. Было жарко, и народ неохотно покупал хоть ивкусную, но горячую выпечку. Из московского поезда, следовавшего в Конотоп,вообще никто не выглянул. Только из тринадцатого вагона ловко выпрыгнуластройная девушка. Торговка обратила внимание, что, несмотря на жару, девчонка нацепилаколготки. Суперкороткая юбочка, кофточка в обтяжечку и довольно сильно покрытоетональной пудрой лицо. Глаза незнакомка обильно подвела черной тушью, голубойих цвет оттенялся бирюзовыми бусами. Пассажирка плюхнулась на скамейку, купилапять пирожков и слопала их моментально.

– Тощая, как спичка, – удивляласьрассказчица, – а аппетит, как у молодого мужика. Умяла шанежки испрашивает, где туалет.

Продавщица сама собиралась туда же, и онипошли вместе. Девчонка легко несла чемодан и небольшую сумку. Туалет в вокзалеплатный, но смотрительницей при нем состоит Раиса, бывшая сменщица моейрассказчицы. Когда-то они вместе работали на фабрике, но предприятие закрылось,и пришлось одной носиться по вагонам, а другой мыть сортир. По старой дружбеРая пускает подругу пописать бесплатно.

Пока девчонка рылась в кошельке, выискивая дварубля, продавщица прошла внутрь. Минут через пять-шесть она вышла и увидела,что у столика Раи стоит чемодан.

– Представляешь, – хихикнулаподруга, – девка-то, вот дура, вместо женского в мужской по ошибкезарулила. Ну да ладно, там сейчас никого нет.

Бывшие товарки поболтали еще минут десять,девчонка не выходила. Зато из туалета появился приятный черноволосый и усатыйпарень, в руках у него ничего не было. Пройдя мимо обалдевших теток, оннаправился в сторону площади.

– Господи, – охнула Райка, –небось прошел, пока я сама в туалет бегала. Вот народ, вечно норовит надармовщинку прошмыгнуть. Что-то девка не выходит, утонула, что ли?

Велев подруге подождать, Рая зашла в мужскойтуалет, но тут же выскочила назад. Девчонки не было.

– А чемодан куда делся? – спросилая.

– У Райки спроси, она в сортире.

Я побежала в туалет. Возле турникета дремалана стуле худенькая-прехуденькая женщина с изможденным личиком.

– Вход два рубля, – проснувшись,сообщила она, – но на площади есть бесплатный, если дорого.

– Скажите, – обратилась я кней, – вот эту девушку помните?

– Не девка, а просто Дэвид Копперфилд,испарилась как дым, – усмехнулась Рая, повторяя рассказ подруги.

– А чемодан где?

– У меня стоит, в чуланчике. Думала,вспомнит, шалава, вернется. И сумку бросила!

– Сумку?

Оказалось, когда Рая вошла в кабину, там накрючке сиротливо болталась абсолютно пустая сумка. Женщина не переставалаудивляться. Туалет расположен на первом этаже, из-за жары большое окно всевремя открыто. Бывает, что хитрые пассажиры, чтобы не платить денег, залезаютвнутрь, но тогда Рая слышит шум и бежит расправляться.

Но эта девушка честно отдала два рубля, зачемей понадобилось вылезать через окно?

– Можно посмотреть чемодан?

Рая замялась:

– Не знаю…

Я вытащила пятьсот рублей. Служительница бегомкинулась к чуланчику и вытащила наружу небольшой клетчатый саквояжик в белую,красную и черную клетку. Внутри не оказалось ничего интересного: светлаяюбочка, несколько трусиков, пара футболок, пушистая теплая кофточка, джинсы,непонятное лекарство преднизолон. Здесь же лежала и сумка, абсолютно пустая.

– Чемоданчик я открывала, –призналась Рая, – сумку туда сунула, потом думала, может, документы какиеобнаружатся… Заберете вещи?

Я покачала головой: