Я вздохнула и снова села на пассажирскоеместо. Нет, для меня подобная машина совершенно не подходит. Вон какаяогромная, просто ноги до педалей управления не дотягиваются. В самом углувиднелась скомканная бумажка. Я развернула тугой комочек. Бумажка вся вымазанапастой от шариковой ручки. «Квитанция. Салон «Оракул». Монетная улица. Оплачено– тысяча рублей за услуги». Интересно, что это за место?

Жара нарастала. «Вольво» тихо катился кБутырской тюрьме. На этот раз сразу отыскала приветливую Катерину.

– Давай беги вниз, – приказала та,хватая деньги, – последний поток впускают.

Я понеслась в подвал. Минут через пять дверизагремели, и служительница принялась выкликать фамилии. Моя прозвучалапоследней. Я двинулась внутрь, но тюремщица покачала головой:

– Извини, твоего нет.

– Что случилось?

– Желтуха в камере.

– Как же это? – растерялась я.

– А никак, – ответила баба, –ни на свидание, ни к адвокату, ни на суд не приведут. У нас с этим оченьстрого. Жди теперь, пока карантин кончится.

– И долго?

– Двадцать пять дней пока, а там какпойдет.

Я вышла на раскаленную Новослободскую. Вот этооблом! Бедняга Макс! Небось в такую жару в переполненной камере несладко.Может, Яна знает, что с деньгами? Похоже, что Максим отправил ее в Киев как раздля того, чтобы отвезти миллион.

Но дома у Соколовой никто не отвечал. Странно,вроде тетка, сверхполная Рада Ильинична, редко выходит из дому. Хотя моглапросто лечь отдохнуть. Соседки Тани тоже не оказалось на месте, и Женя Поляковакуда-то подевалась. Просто день неудач! Ладно, воспользуюсь свободной минутой иподъеду в «Скандалы недели».

Еженедельник разместился на первом этажесветлого кирпичного дома. Прямо под его окнами шумел Киевский вокзал. Жарастояла страшная, асфальт плавился, и замороченные пассажиры с детьми волоклипудовые чемоданы к платформам, утирая потные лица.

«Поезд ь 13 Москва – Конотоп отправляется сседьмого пути. Провожающих просят выйти из вагонов», – раздался надголовой металлический голос.

Задыхаясь от жары, я двинулась к ларьку смороженым, машинально напевая: «Поезд ь 13. Москва – Конотоп, топ, топ».Внезапно мысль пронзила мозги, как раскаленная стрела. Номер тринадцать, Москва– Конотоп? Как же так! Хорошо помню, как милая соседка Яны, Танечка,рассказывала, что отвозила чемодан на Киевский вокзал и поезд был ь 13 и вагонь 13! Может, есть два поезда с такой нумерацией? Или Конотоп находится дальшеКиева?

Я развернулась и понеслась к билетным кассам.Невозмутимая девушка из справочного бюро, абсолютно не удивляясь идиотскимвопросам, спокойно сообщила всю необходимую информацию. Я вышла на перрон,машинально купила несъедобную булку с сосиской и, скармливая ее бродячейсобаке, еле-еле пришла в себя. Было от чего оторопеть. Конечно же, тринадцатыйпоезд один, а от Конотопа до Киева еще полсуток езды. Куда же отправилась Яна?Всем наврала, что в столицу Украины, а на самом деле? Доехала до Конотопа?Впрочем, могла сойти на любой станции. Есть только один способ выяснить. Взятьфото Соколовой и показать проводнику, вдруг припомнит девушку?

Площадь Киевского вокзала гудела и ругалась. Явлезла в «Вольво». «Скандалы недели» подождут. Рада Ильинична опять не отвечалана телефонные звонки, но я все равно поехала к ней. Может, аппарат сломался? Ноон работал нормально, потому что, стуча в дверь ногами и руками, я слышала, какза дверью надрывается звонок. Куда, черт возьми, она подевалась? СоседкиТанечки тоже не оказалось на месте. Я вновь вернулась к двери Рады Ильиничны иначала колотить по двери. Такой шум невозможно не услышать! Сев на ступеньку,закурила. Все-таки хорошо, что мы теперь живем в собственном доме, какойужасный запах на лестничной площадке от невычищенного мусоропровода. Воняло ивпрямь отвратительно, чем-то сладким и навязчивым.

Я подошла к двери и потянула носом. Запах явносочился из квартиры Рады Ильиничны. Полная дурных предчувствий, вытащиламобильник. Если позвоню сейчас Александру Михайловичу, он, конечно, приедет, нотогда прощай, расследование! Поколебавшись немного, набрала 02.

Примерно через час, когда я окончательносдурела от жары и запаха, прикатили милиционеры.

– Ну, в чем проблема? –поинтересовался один из них.

– Пришла навестить родственницу, а дверьне открывают.

– Подумаешь, – буркнулдругой, – может, спит или в магазин ушла.

– Она инвалид, практически не выходит,тем более в такую жару. И потом, к телефону несколько дней не подходят!Чувствуете запах?

Стражи порядка принюхались и вздохнули.

– Вы кем хозяйке квартиры приходитесь?

– Сестрой.

– Тогда под вашу ответственность квартирувскроем, если что, то без претензий. Только сначала надо управдома привести.

Еще час ушел на поиски местного начальства.Наконец пришли одышливая тетка лет пятидесяти и сравнительно трезвый мужик.Милиционеры принялись ломать дверь. Много усилий не потребовалось. Пара ударов,и тоненькая дверь, державшаяся на паршивом замке, распахнулась. «Аромат»усилился. Патрульные переглянулись и пошли в комнату. Я, отпихнув домоуправшу,рванула на кухню и увидела их обеих.

Голова Рады Ильиничны неловко лежала на столемежду опрокинутыми чашками. Танечка сидела, привалившись к плите, глаза широкораспахнуты, нижняя челюсть отвисла. Лицо девушки покрывали какие-то жуткиепятна, голые ноги приобрели зеленоватый оттенок. И кругом тучи мух.

Я почувствовала, что теряю сознание, и шагнуланазад, в коридор. Один из милиционеров отодвинул меня в сторону и заглянул вкухню.

– Ёксель-моксель, – сказал он,снимая фуражку, – значит, так, идите в комнату и ждите.

Ни за что! Надо как можно быстрее бежатьотсюда.

– У подъезда посижу, – просипела я,закрывая лицо платком, – запах жуткий, сейчас стошнит.

– Ладно, – махнул рукойпатрульный, – только никуда не уходите. Вы – главный свидетель.

Замечательно, как раз и не хочу им быть. Наватных ногах выпала из подъезда. Отвратительный московский смог показалсячудесным ароматом. «Вольво» послушно тосковал в тени. Я прыгнула за руль ипомчалась к метро «Университет» на квартиру к Жене Поляковой.