– Скажите, почтенный хазрат, а то старое, священное кладбище, которое было там, за огородом ныне покойной Магиры-эби (об этом кладбище мне отец рассказывал), оно ещё сохранилось? Не поддалось действию времени? – осторожно осведомился Альтакс, вспомнив о последних напутствиях своего тестя Маниура.

– Цело, слава Аллаху! Наша мать-земля никогда не тронет святилища, если человек сам его не разрушит. Правда, сильно заросло оно и место около него тоже одичало. – Хазрат тяжело вздохнул. – Сколько ни собирались навести там порядок, всё не удаётся. То людей не хватает, то техники, то материалов. Земля-то хоть и щадит, а время всё-таки делает своё дело. Вон, и мечеть наша… – Наклонившись, мулла посмотрел в окно. – Стоит пока, крепится, но уже поскрипывает, а ведь и десяти лет нет ещё, как поставили. Полы кое-где прогибаются, крыша протекает…

Посмотрев через автомобильное стекло на стоявшую в конце улицы мечеть, Альтакс подумал о чём-то и сказал как бы между прочим:

– Постараемся это дело уладить…

Мулла, словно не расслышав его слов, тронул за плечо Ахтямова.

– Свернёте сейчас на просёлочную дорогу, она ведёт прямо к воротам кладбища. И да поддержит Аллах наши благие намерения!

Оставив автомобиль с сидящим в нём Ахтямовым на краю окружённой деревьями площадки, Альтакс и Фидаил-мулла, пройдя через увенчанные золотистым полумесяцем ворота, направились по узкой, протоптанной дорожке в глубь кладбища, напоминавшего скорее оживлённую щебетом птиц берёзовую рощу, нежели тихую обитель навечно почивших.

Вскоре они, свернув с дорожки и пройдя через заросли деревьев, вышли к окрашенной серебристой краской металлической ограде, внутри которой белела выложенная из мраморных плит площадка, а над ней возвышалась массивная мраморная стела с надписью и овальной фотографией.

Они подошли ближе к ограде и остановились.

Да, это была её могила, могила Асии. Сердце Альтакса словно сжалось в груди, по телу прошла холодная дрожь. Обняв рукой ствол стоящей рядом берёзы, он застыл на какое-то время в этой позе, опустив голову и боясь заглянуть в глаза жены, неподвижно смотревшей на него с фотографии.

Между тем Фидаил-мулла молча расстелил на земле рядом с могилой принесённый с собой коврик, уселся на него поудобнее и сказал, обращаясь к Альтаксу:

– Вы тоже можете присесть рядом, уважаемый, если хотите. Я начну с суры «Аль-Фатиха», а потом прочту «Табарак» и другие суры из Священного Корана.

– Воля ваша, почтенный хазрат. Лишь бы было ей легко и уютно на том свете, – ответил Альтакс, продолжая задумчиво стоять на своём месте.

– Бисмилляхи-р-рахмани-р-рахим! Альхамдy лилляхи раббиль галямин! – зазвучал в нарушаемой лишь щебетом птиц тишине протяжный, взывающий к Аллаху голос муллы, и звуки, и слова его молитвы словно наполняли сердце Альтакса теплом и светом, и, погружённый в состояние полузабытья и покоя, он мысленно перенёсся в то далёкое прошлое, из-за которого вернулся сюда, на эту землю…

В школе Асия была ничем не приметной девчонкой. Худая, тонконогая, со светлыми прямыми волосами и большими грустными глазами, она чуралась равным образом и девочек, и ребятишек, живя какой-то своей, обособленной, только ей ведомой жизнью. Скромность, прилежная учёба и занятие волейболом были теми немногими достоинствами, которые привлекали к ней хоть какое-то внимание. Но шли годы, и она медленно, но зримо превратилась в привлекательную девушку с тонкой талией, хорошо развитой грудью и длинными, стройными ногами.

В старших классах на неё уже вовсю заглядывались ребята, но Асия по-прежнему сторонилась их, старалась быть сдержанной и независимой.

Альтакс, в то время скромный, стеснительный юноша Амирхан, хоть и испытывал в душе симпатию к этой девушке, но никаких действий для установления с ней близких отношений не предпринимал; правда, однажды, учась, кажется, уже в десятом классе, проводил Асию после танцев домой. Потом пути их разошлись: он пошёл служить в армию, а она, окончив школу, поступила в институт.

Встретились они уже через несколько лет. Амирхан учился тогда в школе милиции, Асия заканчивала институт.

Случилось это так.

Во время зимних каникул находившихся в селе бывших выпускников пригласили на школьный бал. Амирхан, сняв с себя курсантскую форму, пришёл на бал в подаренном родителями новом костюме, белоснежной сорочке и галстуке. В самый разгар бала объявили «белый танец» – к Амирхану подошла облачённая в лёгкое лиловое платье девушка с завитыми в кольца светлыми волосами, с чёрной карнавальной маской на глазах и пригласила его на танец.

Некоторое время они танцевали молча, лишь украдкой поглядывая друг на друга. Амирхан, в конце концов, не выдержал и спросил вдруг со смелой улыбкой, переиначивая слова из известной лермонтовской драмы:

– Я вас боюсь, таинственная маска! Узнать нельзя ль, кто вы?

– Отчего же нельзя? Можно, – рассмеялась девушка, остановившись и легко сняв с лица маску.

Амирхан обомлел. Перед ним стояла Асия, белолицая, улыбающаяся, с ярко светящимися васильковыми глазами. Боже мой, до чего же она была красива! Амирхан и сам не заметил, как при всех, не стесняясь, обнял девушку и прижал её к груди. Через год они поженились, а ещё годом позже у них родился сын…

И сейчас, стоя возле её могилы и вспоминая эти годы, Альтакс мысленно спрашивал себя, любил ли он Асию? Ответ на этот вопрос был только один: да, любил и любил больше всех на свете.

Но что же тогда случилось с ним в ту ночь в лесу, когда он впервые столкнулся с удивительным, неопознанным? Впрочем, впервые ли…

Однажды, когда Амирхан учился в шестом классе, он играл с ребятишками на краю села. Была тёмная августовская ночь. Кто-то из ребят заметил в небе странный, медленно плывущий светящийся предмет. Похож он был на полупрозрачный надутый шар, внутри которого будто фонарик светился или горела свечка.

Товарищи Амирхана, понаблюдав за странным предметом, разбежались по домам, а он ещё какое-то время стоял с поднятой кверху головой, с восторгом следя за загадочным шаром, пока тот, покружившись над ним, не исчез в тёмном небе. Он тоже, долго не задерживаясь, отправился домой, пришёл и спокойно лёг спать, и каково же было его удивление, когда утром мать вдруг стала ругать его за то, что он невесть где пробегал всю ночь и явился домой лишь на рассвете…

С этого времени что-то переменилось в его душе. Он стал словно сам не свой. Откуда-то появились любознательность, интерес к астрономии, небесным телам и вообще ко всему загадочному, таинственному.

Уже потом, на Эндигоре, Суанта говорила ему, что контакт с людьми инопланетянами поддерживается из поколения в поколение. И если отец или дед хоть однажды контактировали с пришельцами, то контакт этот, скорее всего, будет продолжаться с их сыновьями и внуками. Да, видать, не всё так просто и однозначно в этом бренном мире, и человек, казалось бы, созданный только для жизни на Земле, не привязан к ней навечно, ибо родственные корни его уходят куда-то далеко, в глубь иных миров, о существовании которых он может и не подозревать…