Данил тщательно сжег в большой хрустальной пепельнице ифакс, и все свои каракули, пепел выкинул в унитаз и тщательно смыл. Еще раз — втретий раз за сегодня — проверил телефон и убедившись, что за время егоотсутствия «клопы» в трубке не завелись, набрал номер. Абонент оказался на месте,как и следовало ожидать. Безобидные фразы, ясное дело, были исполнены двойногосмысла.

ХОДЫ КРИВЫЕ РОЕТ ПОДЗЕМНЫЙ УМНЫЙ КРОТ…

Спускаясь по широкой лестнице к путепроводу, Данил прекраснознал, что слежки за ним нет. Вновь объявившийся на горизонте «Фольксваген» ехалпоначалу за автобусом, а в метро на хвост сел незнакомый тип, но Данил надежнои качественно стряхнул его в ЦУМе, потом сделал контрольный круг по прилегающимулицам и уверенно направился в точку рандеву.

Зеленый сигнал светофора. Данил пересек неширокую улочкуНемигу, свернул вправо, под путепровод, дисциплинированно, стараясьсоответствовать европейским стандартам, остановился перед красным сигналом,хотя на дороге не было ни единой машины. Дождался зеленого, перешел.

Впереди, над неширокой живописной речкой, красовалисьаккуратненькие, как игрушечки, на старинный манер, сбившиеся в кучуразноцветные домики Троицкого предместья. На самом деле вся эта старина былокропотливо реконструирована после войны из руин — в сорок четвертом все тутлежало в развалинах…

Миновал черный, затейливо выкованный уличный фонарь. Утокпод мостиком, конечно, не было, летом они отсюда улетают, возвращаются кхолодам и зимой табунятся на незамерзающей речушке, ныряют за брошенным хлебом,дармоедки…

Все предместье, кусочек старины, состояло из десяткадомиков, которые можно обойти кругом в две минуты. Данил, однако, еще разпроверился, зайдя в книжный магазин, потом в ювелирный. И тогда только сделалкруг, вышел на прилегающую улочку.

Вишневая «девятка» — пристрастно рассуждая, купленная наденежки «Интеркрайта» — стояла в условленном месте. Убедившись, что в машинесидит нужный человек и он один-одинешенек, а вокруг нет никаких следовнаружного наблюдения, Данил подошел к машине справа, распахнул дверцу и сел.

— Тьфу ты, — сказал Казимир, криво усмехнувшись. — Вы всегдапоявляетесь, как призрак…

— Ох, не нужно комплиментов, я же не лялька с ногами отушей, — усмехнулся Данил.

— Да причем тут комплимент? Однажды заикой сделаете…

— Привычка, увы, — сказал Данил дружелюбно. — Казимир,откуда эта вульгарщина? «Тьфу ты!» Вы как-никак працуете в администрациипрезидента, по-старому — то ли подскарбий, то ли чашник, а то и королевскиймаршалек.

Вам положено восклицать благороднее — «Парбле!», «Морбле!»или, учитывая местный колорит, — «Ах, дьявол!». Поедемте?

Казимир включил мотор, вырулил на улицу, вопросительнопокосился на Данила. Тот, подумав, предложил:

— А давайте-ка покатим на природу. Скажем, в Ожереловичи,там зелень, озера, я после Сибири с ее индустриальными дымами рвусь кпервозданности…

— Ясно. Я смотрю, вы в превосходном настроении?

— В превосходнейшем, — сказал Данил наигранно-бодро. — И выу меня тоже вскоре будете в том же настроении, я ведь, сразу скажу, вамподарочек привез…

Казимир приличия ради никак не отреагировал, но Данил-тоуспел изучить эту сытую, респектабельную физиономию с ее не самой сложнойгаммой чувств. В душе сытенький «кротик» из президентской администрациипримитивно ликовал.

Ну и черт с ним, всегда нужно помнить наставления господжандармских офицеров касательно работы с агентурою — профессионалы были, делосвое понимали туго…

— Привез, привез, — повторил Данил. — А вы как думали?

Достал из внутреннего кармана джинсовой куртки белый длинныйконверт и сунул его в бардачок. Конверт был тонкий — оттого, что доллары вещькомпактная. Казимир краем глаза, стараясь делать это незаметно, взирал наДаниловы манипуляции.

«Подарками», как легко догадаться, высокопарно и деликатноименовалась регулярная зарплата, не учтенная ни единой официальной инстанциейна территории обеих республик, вот-вот вроде бы собравшихся, впротивоположность амебам, слиться в единую державу…

Казимир, однако, своих баксов стоил. Поскольку являл собоюклассический пример ваньки-встаньки, к тому же непотопляемого. Примерноровесник Данила, едва закончив институт, двинул покомсомольско-профсоюзно-советско-партийной тройке — да так с нее и не сошел,ибо, как ни меняется власть, какие зигзаги она ни выписывает, незаметныечиновнички ухитряются остаться в большинстве кабинетов.

Знаменитый парижский палач мэтр Сансон, как известно,добросовестно стриг голову и при последнем Людовике, и при республике, и приНаполеоне. Что ж тогда говорить о легионах письмоводителей и столоначальников,занятых гораздо более мирных промыслом?

На попытки завязать джентльменский разговор любой платныйинформатор обожает сохранять в отношениях долю великосветскости — Данил отвечалдружелюбно, но кратко. Черт его знает, мог и попасть под колпак, могли всадитьв тачку некую компактную фиговину, как это произошло с Климовым.

Наконец добрались до Ожереловичей — крохотные озерца,зеленые островки леса, редкие громады двенадцатиэтажек, тишина и пастораль…Данил первым вылез из машины, закурил и погрузился в созерцание умиротворяющихвзор пейзажей. Потом сказал чуть ли не растроганно:

— Красота какая, а мы-то, глупые, спешим неизвестно куда, побетонке носимся… Ну, как тут без меня идут дела? Я смотрю, на Батьку опятьподнимают хвост ущербные умы?

— Перемелется, — с ухмылочкой ответил Казимир.

— И никаких признаков, что трон пошатывается? Казимир, мы свами старые друзья, вы должны были накрепко запомнить — меня в первую очередьинтересует точность…

— Точность я вам гарантирую, никаких признаков слабости,поводья крепко зажаты в руках. Поддержка «ключевых точек» по-прежнемуобеспечена. И в этих условиях тем более странно…

— Что? — без промедления спросил Данил.

— Данила Петрович, мы с вами, как говаривала моя светлойпамяти бабушка, люди из одного ящика. Как-никак, когда-то были соседи. Поэтомувы должны понимать иные деликатные материи. Знаете, как это бывает, — нетконкретных данных, нет никаких конкретных имен, но общая обстановка, некиетрудно описуемые словами тенденции, общая атмосфера…

— Я, кажется, понимаю, — сказал Данил. — Грубо говоря, внаших кругах что-то такое витает в воздухе, а? Некое предгрозовое состояние,каковое обостренно предчувствуют ревматики и сердечники?

— Именно это я и имею в виду. Вам интересно?

— Весьма, — сказал Данил.

Казимир, заложив за спину ненатруженные рученьки, задумчивоозирал ландшафт. Данил терпеливо ждал. На нюх старого аппаратчика следовалопорой полагаться в точности так же, как на нюх старого топтуна.