— Желательно.

Данил кивнул, и Паша молча вышел.

— Товарищ генерал-лейтенант считает, что вам имеет смыслвзглянуть… — с расстановочкой произнес гость, ухитрившийся так и непредставиться.

Расстегнул свою желтую папочку, вынул несколько большихчерно-белых снимков и, не выпуская из рук с профессиональной сноровкой,развернул веером, показал Данилу:

— Этого человека вы, случайно, не знаете? Данил всмотрелся —и почувствовал, как сердце мерзко ворохнулось в груди. Стандартные снимки,сделанные, судя по всему, ночью, с сильной фотовспышкой, стандартная мернаялинейка, а здесь в кадр попал носок форменного сапога…

— Знаю, — медленно произнес Данил. — И не случайно. Это —Кирилл Николаевич Ярышев, работник фирмы «Интеркрайт», некоторое время назадкомандированный в наш здешний филиал, то бишь «Клейнод»…

— И он, насколько я понимаю, выполнял те же функции, что ипокойный гражданин Климов? Данил, поразмыслив пару секунд, молча кивнул.

— Я думаю, в ближайшее время будут проведены допросы по всейформе….так же негромко сообщил безымянный гость.

— Где его нашли?

— На тракте Калюжин-Жодино. Примерно в трех километрах отКалюжина.

Характер травм вроде бы указывает на обыкновенный наезд,совершенный автомобилем неизвестной марки… однако при вскрытии обнаружен следножевого ранения. Одного-единственного. Ранение было нанесено под левую лопаткуи, несомненно, оказалось смертельным.

— А потом его кинули под колеса…

— Не обязательно, — мотнул головой незнакомец. — Мог простолежать на дороге. Дорога проселочная, неосвещенная, водитель, чего доброго,решил, что переехал пьяного, задавил насмерть, — и рванул с места происшествия.Машину, конечно, ищут, но найти ее будет трудновато… Отпечатки протекторанечеткие, их пока что не идентифицировали.

— При нем что-нибудь нашли?

— Совершенно ничего. Ни даже спичечного коробка…

— Он не курил, — устало уточнил Данил.

— Я для примера… Совершенно ничего. Следствие в числе прочихрассматривает и версию об ограблении. — Он аккуратно сложил фотографии впапочку и педантично застегнул ее на «молнию». — В общем, Данила Петрович,генерал просил вам передать… Не нужно заниматься самодеятельностью.

— Понимаете…

— Извините, я просто выполняю поручение, а потому абсолютноне уполномочен что бы то ни было понимать, — совсем уж сухо отрезал незнакомец.— Мне поручено передать, чтобы вы не увлекались самодеятельностью. Остальноебудет происходить согласно заведенному порядку. Простите, мне пора.

Он коротко кивнул и прошел мимо Данила к двери. Данилдлинно, шумно выдохнул сквозь зубы. Из глубин сознания поднималась слепаяярость. И он, чтобы не поддаться этому вреднейшему из чувств, побыстреезаглушить его работой, дернул на себя дверь, поманил Пашу. Взял его двумяпальцами за лацкан пиджака и произнес с расстановкой:

— Слушай внимательно, не переспрашивай, ничему не удивляйся.Делаем так…

ВЕРЕЩАГИН, УХОДИ С БАРКАСА!

«Приют охотника» Данилу нравился всегда — еще и за то, чтокафе практически не изменилось за те десять лет, прошедших с открытия его, почистой случайности, троицей командированных сюда господ офицеров. Впрочем,тогда они еще были товарищами, понятное дело. Шли-шагали три товарища,прямо-таки по классику Ремарку, вдоль бесконечного проспекта (в те времена ещеносившего имечко вождя, из-за коего негры преклонных годов всерьез опасались,что их заставят выучить русский) — и наткнулись на уютнейшее, как оказалось,заведение. С тех пор много воды утекло, судьба, как водится, открывателейразбросала качественно — Володе Лахову отрубили голову в Сумгаите, ДильдашКучукбаев стал большим чином в новехоньком, с иголочки (крохотном, одна беда)государстве, а Черский… Ну, с Черским более-менее ясно: погон лишился, деньгамиразбогател, обзавелся молодой женой и кучей проблем. Знать бы только, каковбудет итог?

Рассуждая философски, за эти десять лет на доброй половинеземного шара все перевернулось так, что пресловутый дом Облонских не годился ив бледное подобие. Развалилась империя, именовавшаяся союзом нерушимым, новыегосударства плодились, как кролики, иные чудики, на которых в жизни неподумаешь, ухитрились стать кто президентами, кто генералами, кто духовнымиотцами нации, иные раззолоченные живые монументы, казавшиеся верными, оказалиськто на виселице, кто в далеком изгнании, величаво бороздили моря громадыавианосцев, метались боевые вертолеты, с лязгом и дребезгом рушились валюты,гибли принцессы и умирали короли — зато в «Приюте охотника» ничегошеньки неизменилось. Те же два тесноватых зальчика, то же чучело громадного кабана, теже деревянные прямоугольные подносы, волчья шкура на стене, шкура медведя — надругой, тот же сине-красный витраж. Настолько все прежнее, что Данила на мигпронзил иррациональный страх: вот выйдешь на улицу, а там — восемьдесятдевятый, со всей его шизофренией, и нет никакого «Интеркрайта», нет «Клейнода»,но при этом ты знаешь все наперед…

Рехнуться можно.

Он первым спустился на шесть ступенек, уверенно направился кзаказанному столику — в самом углу, под распластанной волчьей шкурой. Следом подошлиБагловский с Бесединым, поставили подносы и стали расставлять тарелки.

Вокруг стоял гомон, надежно защищавший от любых нескромныхушей, — хоть обсуждай тихонечко, как похитить Батьку Лукашевича, увезти его вмешке за город и потребовать тех самых свобод. Правда, исход проблематичен:мы-то, в России, насмотрелись, как выглядит эта свобода, призываемая на нашиголовы бородатыми дефективными детишками…

— Шумновато здесь, — поморщился Багловский.

— Тем надежнее, — сказал Данил. — Столик я из автомата заказывал,так что никакая подслушка не прицепилась бы…

— За нами был хвост.

— Да, я заметил, — сказал Данил. — Опять объявился старина«Фольксваген», а то я уж беспокоиться начал, не случилось ли с ним чего… Ну ичто? Пусть себе топчутся на улице. Вы, я вижу, так и не стали еще настоящимвороном здешних мест, Багловский. В это время дня сюда без предварительногозаказа просто-напросто не попасть, мы с вами почти что в Европах… Самоебольшее, чего они достигнут, — при особой удаче прорвутся к стойке выпить рюмочку,но оттуда нас не видно и не слышно… — Он обернулся и потрепал жесткое кабаньеухо, припахивающее пылью. — Сколько лет прошло, а он все стоит, клыкастый…

— Что-то вы ненормально говорливы, шеф, — усмехнулся ПашаБеседин.

— Так ведь есть с чего, — сказал Данил. — Пошла работа,ребятки, пошла работа… На крыло пора, соколы вы мои винтомоторные… Другимисловами, в самое ближайшее время как раз и начинается серьезная работа, длякоей «Клейнод» и был изначально предназначен, как вам обоим прекрасно известно…