Он замолчал, взял туповатый нож и занялся котлетой — в менюона испокон веков значилась «котлетой из лосятины с грибами», что, конечно же,следовало считать поэтическим преувеличением. Не напастись столько лосей…Грибы, правда, были настоящие, да и поименованная лосятиной говядина — недурна.

— Ешьте, други, ешьте, — поощрил он. — Это вам не реквизит,а доподлинные яства…

По многолетней въевшейся привычке он сидел спиной к стене,лицом к арке, сквозь которую сюда попадали из примыкающего зальчика. А потомусразу засек субъекта, якобы высматривавшего свободный столик. «Якобы» — никакихсомнений. В кавычках. Тип был чересчур собран, зажат для простого прожигателяжизни, решившего побаловать себя котлетой из фальшивого лося. Не хватало емутой шпиенской утонченности, что приходит с годами…

Постаравшись не встретиться с ним взглядом, Данил держалнаблюдателя в поле зрения. Надолго ты, милый, задержаться не сможешь, дуракувидно, что свободных столиков нема ни единого… ну вот, побрел себе восвояси,исчез с глаз.

— Итак… — продолжал Данил, с крестьянской бережливостьюподобрав вилкой остатки котлеты. — Пора заниматься настоящей работой, соколы.Беда только, что ситуация осложнилась. Я до сих пор не могу разобраться вистории с Климовым, но истина тут не столь уж и важна. Другое важнее: противнас, очень похоже, начали работать. У вас есть возражения, Виктор? Нет?

Отрадно… Наезды в печати, в том числе и заграничной, возняпридурков с дозиметрами вокруг наших грузовиков, пошлая клевета в Интернете —такое случайностью не объяснишь.

— Но ведь никто не собирается ввозить сюда нечто, хоть вмалейшей степени связанное с радиацией, с атомом… — пожал плечами Багловский.

— Конечно, не собирается, — сказал Данил. — Ну и что?Настоящая, штучная клевета как раз и должна быть, во-первых, смачной,во-вторых, фантастичной.

Обвинения в неуплате налогов, педофилии или контрабандеводки даже здесь выглядят уныло и читающей публике насквозь неинтересны. Заторадиация — это звучит. Ядерные отходы — это звучит…

— Мне так и не удалось выйти на источники… — сказалБагловский.

— А я вас за это и не собираюсь виноватить, — великодушносказал Данил. — Возможности у вас довольно скромные, а источник, надо полагать,закопался глубже, чем достает ваш экскаватор… В общем, пока что меня вполнеустраивает тактика вашей «паблик рилейшен». Оксана Башикташ и в самом делечертовски сексапильна, я уверен, репортерам еще долго не надоест любоваться ееножками и домогаться телефончика. Скажу вам откровенно, будь я помоложе, тоже,глядишь, домогался бы. Но этой тактики не хватит надолго, пока что нас цепляютисключительно маргинальные газетки, то есть народофронтовская туалетная бумага.Однако те западноевропейские газеты, что легонько по нам проехались, к желтымуже не отнесешь. Значит, в игре приличные деньги. Если здесь, в стране, нашитаинственные противники не станут ограничиваться маргиналами, а впрыснутхорошие бабки в читаемые, коммерческие, популярные газеты — легко предвидеть,чем кончится. Те же самые прыткие современные мальчики весьма искусно и квалифицированнопольют Оксану грязью, невзирая на ее юбчонки и вырезы. Есть такое свойство уденег — подавлять здоровые, нормальные инстинкты. Высмеют, грязью польют…

— Резонно, — задумчиво сказал Багловский.

— Еще как, — кивнул Данил. — Мало того… Где-то идет утечкаинформации, Виктор. В первый день я был с вами излишне резок, извините…Поторопился, понервничал. Все сложнее, где эта чертова утечка, определить поканевозможно. То ли в вашей структуре… то ли метастазы пошли глубже и протечка —в самом «Интеркрайте». Не удивлюсь, если Климов… — Он досадливо махнул рукой,помолчал. — Короче говоря, до окончательного выяснения отсекаем от операциивсех нижних чинов. Только мы трое, командный состав, — поскольку я в васуверен, да и в себе, знаете ли, тоже… — Он двумя пальцами достал из бумажниканебольшую фотографию. — Этот человек прибывает завтра утром московским поездом.И так уж легли карты, что о его прибытии стало известно другой стороне. Неспрашивайте, откуда я это узнал, все равно не скажу, дело тут не в недоверии, укаждого командира должны быть свои секреты… Если он сойдет с поезда нормальнымпутем, на вокзале, засветится моментально. А этого нельзя. Нам нужно выигратьхотя бы сутки, только сутки.

— Значит, насколько я понимаю, его поездку отменить нельзя?— спросил Паша.

— Правильно понимаешь, — сказал Данил. — Он непременнодолжен приехать завтра. И хотя бы на сутки выпасть из поля зрения нашегопротивника. — Он нехорошо оскалился. — А там, с божьей помощью, и сможемкое-кому основательно прищемить хвост… Ну, понимаете свой маневр?

— Не совсем, — признался Багловский.

— Стратеги… — беззлобно ухмыльнулся Данил. — Если отменитьпоездку нельзя и на вокзале непременно будут торчать шпики… Ну, ребята, что-товы резко поглупели. Надо снять его с поезда по дороге. Гениальная голова увашего шефа, а?

— Черт, действительно… — сконфуженно фыркнул Беседин. — Япросто до сих пор немного теряюсь в такой ситуации…

— Понятно, — сказал Данил. — Мне и самому слегка непривычно…да и унизительно чуточку, чего там. Привыкли работать в открытую, не прячась,чувствуя за спиной мощный концерн… Что поделать, придется пока уподобитьсябольшевикам образца года этак девятьсот третьего, когда весь мир идет на тебявойной… Итак, только вы двое. Меж российской границей и столицей много мест,где останавливается московский скорый?

— Дайте подумать… — наморщил лоб Багловский. — Так… Ромены —три минуты, Орешковичи — пять, Жабрево — три. Это — глядя от границы.

Расстояние, соответственно…

— Расстояние берите о т столицы, — уточнил Данил.

— Можно приблизительно? Точно я сейчас не помню.

— Приблизительно, конечно…

— Жабрево — полсотни километров, Орешковичи — сто двадцать,Ромены…

— Стоп, — поднял ладонь Данил. — Ромены можем исключить.Значит, так.

Возьмете машину, рассчитаете все точно. В Орешковичах одиниз вас сядет на поезд. В поезде отыщет нашего и до Жабрево в контакт невступает: осматривает, выявляет возможную слежку и все такое прочее… Второй, изкожи вон вывернуться, должен к моменту прихода скорого в Жабрево уже быть там…

— Ну, в таком случае в машине нужно оставаться мне, — сказалБагловский. — Я-то здешние дороги знаю лучше.

— Резон, — кивнул Данил. — Значит, в поезд садится Паша, авы, Виктор, устраиваете ралли по дорогам… да не в буквальном смысле!Исхитритесь правил не нарушать и ГАИ не попадаться. В Жабрево выходите все троеи катите в город. Вот, держите. — Он достал ключ на никелированном брелоке,подтолкнул его через стол к Багловскому. — Улица Талашкевича, восемьдесят один,квартира пять. Учтите, я вам отдаю свою персональную, личную и, подчеркиваю,единственную незасвеченную «хазу», так что вы уж постарайтесь, орелики, ее незасветить, иначе обижусь. Крупно.