— Садитесь, дедушка!

Звонко это прозвучало, со всей возможной юнойбезжалостностью. Что тут сделаешь? Данил без церемоний поблагодарил добруюсамаритянку, уселся, прикрыл глаза. Пытался в десятый раз прокрутить в умесобственные действия и оценить, все ли было сделано правильно.

Получалось, что — все. Кто бы им ни противостоял — ревнивыйобожатель Оксаны Башикташ, не гнушавшийся откровенным криминалом, илинеизвестный конкурент, — в данной ситуации именно так и следовало поступать.Во-первых, всегда в таких случаях нужно действовать, исходя из самого худшеговарианта.

Подозревать самое скверное. Если перебдишь, ухмылочки заспиной — дело десятое. Значительно страшнее-недобдить.

И второе… Так следует работать и впредь: в глухойконспирации, будто Штирлиц в тылу врага» опираясь исключительно на своих«нелегалов» и здешних знакомых, не входящих в систему. Он на многие кнопки могбы нажать здесь совершенно легально, задействовать и здесь, и в столице людей,по влиянию и значимости даже превосходивших генерала Басенка, но сиепротиворечило бы не просто деловой этике — правилам игры. На то ты и поставленглавным волкодавом «Интеркрайта», чтобы справляться собственными силами, а запомощью обращаться лишь при крайней нужде…

До «Клейнода» он добрался, опять-таки не отягощенныйтоптунами.

Учрежденьице, не подозревая о своем истинном — иединственном — грядущем предназначении, работало в обычном ритме. На Данила,откровенно говоря, не обратили и внимания, многие его попросту не знали. Пландействий был продуман заранее. Поговорив с Бесединым минут десять, Данилнемного повисел на телефоне и, узнав, что «груз 200», то есть рефрижератор всопровождении вооруженной охраны, благополучно прибыл в столицу, слегкарасслабился.

Самую чуточку. Не больше, чем на одно деление. Расслабиться,скажем, на два деления не позволял примечательный фактик: с помощью нехитрого,заранее обговоренного словесного кода Довнар сообщил, что за ними какое-товремя тащилась машина, выполняя, вне всякого сомнения, функции хвоста…

Повесив трубку, он пытливо осмотрел в зеркале свою унылуюфизиономию, вышел в коридор и вразвалочку направился к двери, украшеннойтабличкой «менеджер по связям с общественностью». Открыл ее без стука — какиеформальности в учреждении в рабочее время — и, убедившись, что хозяйкапребывает в одиночестве, вежливо осведомился:

— Простите, не помешал?

— Не помешали, — обнадежила хозяйка, послав ему безликуюпрофессиональную улыбку. — Вы из трансагентства?

— Отнюдь, — сказал он, садясь. — Я из Сибири, из головного,так сказать, предприятия, Черский моя фамилия, по паспорту, вы только несмейтесь, Данила, а по отчеству Петрович…

— Ого! — Какой-то миг казалось, что она по-мальчишески вдругприсвистнет. — Мне встать в знак почтения?

— Да что вы, дамам вроде бы и не положено…

— Данила Петрович… — протянула она. — Смеяться я не буду, яи сама по паспорту — Оксана Моллаховна. Ужас, верно?

Данил откровенно ее разглядывал, прежде всего, она вовсе непроизводила впечатления убитой горем, что для ветреной красотки, которую иныеобзывают вовсе уж непечатно, в общем, объяснимо… Самую чуточку перефразируяклассика, можно сказать: перед ним сидела совершеннейшая красавица. Вместо роскошнойкосы, правда, роскошные распущенные волосы, а вот ресницы и в самом делестрельчатые, а уж синие глазищи… черные волосы и синие глаза сочетание,будоражащее кровь, можно приревновать и наделать глупостей. Из-за такой вот —можно.

— Может, мне встать и повернуться вправо-влево? — спросилаона с самым невинным видом.

— Зачем?

— Вы с меня прямо-таки мерку взглядом снимаете…

— А вдруг — раздеваю? — усмехнулся он.

— Да нет, — серьезно сказала она. — Именно мерку снимаете,когда взглядом раздевают, глаза совершенно другие… Каков же итог?

— Стараетесь показать, что вы чертовски независимы, — сказалДанил. — В чем истоки и корни, понятно — хороший специалист, да еще с вашейвнешностью, без работы долго не останется. Про вас говорили, что вы хорошийспециалист…

— А у вас что, к независимым женщинам какое-то особоеотношение? С ноткой негатива?

— Помилуйте, — сказал Данил. — Независимые женщины мневсегда нравились:

Маргарет Тэтчер там, миледи Винтер… Знаете, я простораздумываю, с чего начать…

— А это зависит от того, что вам про меня наговорили.

— Почему непременно «наговорили», а не «рассказали»?

— Ох, да знаю я наши злые язычки, частная фирма кое в чем откоммунальной кухни мало отличается…

— Это точно, — философски сказал Данил. — Итак, Оксана… васнужно называть по отчеству?

— Совсем не обязательно. Я от родителя не отрекаюсь, с чегобы вдруг, но все равно звучит и в самом деле смешно… Хватит с меня школьныхдразнилок. — Она наигранно вздохнула, без нужды одернула строгий красныйжакетик в черный горошек.

У Данила понемногу стало складываться впечатление, что подэтим жакетиком либо ничего нет, либо наличествует самый минимум. Но главное,конечно, в другом. Ее стол чертовски похож на климовский — ничего лишнего,только то, что необходимо в данный момент, и вообще, если не знать заранее, чтокабинет принадлежит женщине, ни за что этого не определишь при простом бегломосмотре. Никаких посторонних безделушек, даже сумочки не видно — видимо, лежитв шкафу. Стандартное обиталище делового человека, не имеющего на службе нипола, ни возраста. Что ж, девочка непроста…

— Итак, Оксана… — произнес Данил нейтральным тоном. —Скажите-ка, вы ждете неприятных вопросов?

— Конечно.

— Почему?

— Ой, да не играйте вы в прятки! — досадливо поморщиласьона. — Я о вас чуточку наслышана. Вы из безопасности или как там этоназывается… Хотя, конечно, судя по Сереже Климову и этому… — она на мигзамолчала, — называется это как-нибудь нейтрально. Второй отдел, второе бюро,«общие вопросы» и «исследования»… И вам непременно Должны были открыть глаза нанаши с Сергеем отношения. Так что вы с меня начали, а?

— Люблю я умных женщин, — сказал Данил. — И боюсь я умныхженщин.

Подсознательно. Как всякий мужик… Так вот, что касаетсявзаимоотношения полов. Месткомов давно уже простыл и след, а потому менясовершенно не интересует, чем занимаются взрослые люди в постели. Меняинтересует другое: влияют ли в данном и конкретном случае постельные отношенияна все прочее.

— То есть?

— Погиб человек, — сказал Данил. — Обстоятельства, мягкоскажем, странноватые. Многое я за ним знал, но не было у него привычки в пьяномвиде лазать по водоемам…

Он осекся: черноволосая красавица, выразительно на негоглядя, приложила палец к губам. Ах, вот даже как… Мгновенно сориентировавшись,Данил продолжал, ничуть не сбившись: