— Паны на фонарях висят… — хмыкнул генерал. В прошлой,советской жизни он был, конечно же, Егором, это потом с имечком произошла та жеметаморфоза, что у Довнара. В общем и целом, как можно судить но первымнаблюдениям, пан Рыгор скорее рад Данилу, чем — нет. Что ж, время лечит… Тогда,в девяносто первом, когда все рухнуло, женераль не просто испугался, а, говоряоткровенно, впал в состояние панического паралича. Чему Данил был свидетелем. Ихотя он вовсе не собирался былого сослуживца в чем-то упрекать (многие в товремя теряли голову), известно, что люди не любят свидетелей своей слабости.Вот и сломалось что-то в отношениях — надолго. Да и пути разошлись еще дальше…

Но сейчас, судя по всему, прошлое подзабылось. При той,прежней власти Басенок был в опале и долго балансировал на грани отставки, затопри Батьке, можно сказать, взлетел. Вторая звезда и многое сопутствующее…

На миг Данил превратился в нормального человека, форменнымобразом умилившись — о, на миг… На стене, пониже и левее цветного фотопортретаБатьки Лукашевича (ого, с дарственной надписью!), висела черно-белая фотографияв рамке, переснятая и увеличенная, лишь при Батьке Басенок мог набратьсясмелости, чтобы прикрепить этакое на стену кабинета.

Подтянутые, отутюженные зольдатики на фоне одной изкремлевских башен, молодые, глупые, гордо напыжившиеся орлы из кремлевскогополка, того самого, с синими погонами и буквами ГБ на них. Егор Басенок, ДанилаЧерский, Ваня Лалетин, а это, если кто не узнал сразу, Саня Коржаков… вотБарсуков был в другом взводе, потому на исторический снимок и не попал.

— Узнаешь?

— Ну еще бы, — сказал Данил. — Старая есть фотография, мы наней словно мафия или просто — семья… У меня, каюсь, дома тоже висит парочкаподобных.

На первом плане, понятно, дорогой Леонид Ильич, но заплечом-то маячу я…

Стареем, однако. Прошлое на стены вздеваем…

— Так ведь и прошлое было не самое позорное, а? Для нас покрайней мере.

— Еще парочка таких фраз — и все это будет напоминать фильмгодов пятидесятых. Старики с пафосом вспоминают минувшие дни…

— Ну, вообще-то… — хмыкнул Басенок. — Знаешь, что мне тут вголову пришло? Англичане, конечно, народ без особой фантазии, но однугениальнейшую вещь они таки придумали. Полковые галстуки. Встретил совершеннонезнакомого сэра, но по галстуку определил моментально: ага, шотландскиегренадеры или там сандхерстские бомбардиры. Можно бросаться друг другу на шею ипить виски. Честно, неплохая придумка. Что ухмыляешься?

— Представил нас с тобой в наших полковых галстуках годуэтак в девяносто втором, не говоря уже о восемьдесят девятом… На фонарь бысволокли. А вообще, подкинь Батьке идею. Насчет галстуков.

— А вот возьму и подкину… — задумчиво пообещал Басенок. — Тылучше колись, зачем заявился в такую рань. Нет, я тебя рад видеть, надо бы сестьза литром и потолковать про старые времена и буйную молодость… Вот только мы стобой — гэбэшники с раньшего времени, Данилыч, хоть ты сейчас на службебуржуазии, а я который год в ментах… Мы ж сентиментальничать до донышка неумеем. А?

Раненько что-то ты мне позвонил для простого свидания седыхдедов-ветеранов… Надо тебе что-то от меня, да? Ты не смущайся, я и сам циник.Больно уж много воды утекло с тех пор, как мы одну портянку на двоих делили.Сам знаешь, мушкетеры оне уже во втором томе циничные до грусти, а уж втретьем…

— Сдаюсь, — сказал Данил. — Проницательность у тебянечеловеческая. Пожалуй что, кое-что и надо. Только не помощи, а уж скорее —ясности…

— Интересно начинаешь… Валяй. Данил кратко изложил суть —далеко не все, конечно. О том, как нашли Климова, о взрыве в его квартире. Итолько.

— Не можешь ты жить скучно… — сказал Басенок, когда понял помолчанию Данила, что рассказано все.

— Как-то так получается…

— Ну а в чем я должен внести ясность? Касаемо чего?

— Касаемо того, что нашли в квартире, — сказал Данил. —Конечно, там, как в добрые старые времена, всем заправлял КГБ, но и ваши людитоже были. Не могут они ничего не знать.

— Тебя допрашивали?

— Бог миловал.

— А следовало бы… — задумчиво протянул Басенок. — Тут ониопределенно лопухнулись. Кадр-то твой, а?

— Слушай, Рыгор… — сказал Данил. — А ты посмотри на это сдругой стороны.

С нашей. Один мой парень утонул при самых что ни на естьзагадочных обстоятельствах, другой, того чище, исчез. В воздухе растаял. Нечемув квартире было взрываться. И не могло там быть никакого оружия, про котороемне самому донесла в том дворе народная молва… На кой черт нам оружие? Мыпротив него, — он кивком указал на портрет Батьки, — заговоров не плетем.

Весьма даже наоборот. Хотим вложить в ваши заводы, не будемпока из суеверия уточнять, которые, огромную денежку. Выражаясь ученым языком,развивать производство. В чем нам Батька с охотой пойдет навстречу. На койлеший нам в этих условиях баловаться с гранатами и прочими стволами? Пионерымы, что ли?

— Логично… — столь же задумчиво произнес Басенок. — Оченьлогично. Только встань-ка и ты на мою точку зрения. Есть гумага. Официальная.Нами, теми-то и такими-сякими, обнаружено то-то и то-то…

— А как насчет отпечатков пальцев, кстати? Прошло довольномного времени, прежде чем Басенок поднял массивную, лобастую башку:

— Хреново насчет отпечатков. Наличие отсутствия.

— Значит, у тебя в какой-нибудь сводочке все уже отражено?

— А ты думал? У нас не Россия, у нас этакое событие тянет нанемедленный доклад по всем инстанциям…

— Рыгор, век за тебя буду бога молить…

— Так я и поверил, — сказал Басенок. — Так бы я тебе, акулакапитализма, и поверил… не наведи я о вас справочки. Тут ты прав. То есть неврешь.

Насчет денежек и развития производства.

— Так тогда…

— Тайну следствия нарушить ради тебя прикажешь? — Онвыдержал паузу. — Ладно. Благо следствие вовсе не мы ведем. Но если хоть однойживой душе…

— Обижаешь.

— Рванула стандартная осколочная «эргэдэшка»…

— Я и сам примерно так прикидывал, — кивнул Данил.

— А то, что там нашли еще пять, ты прикидывал? То-то. И два«Калашникова», из тех, что — АКСУ. И как венец всему — винтовочка.

Холодильник хороший, финский… Хорошая винтовочка,снайперская.

Бельгийская. ФН тридцать-одиннадцать. Имел дело?

— Нет.

— Хорошая винтовка. Оптика, эргономичный прикладик, нашестьсот метров лупит — залюбуешься, да и на восемьсот сподручна. Что скажешь?

— Взрыватели были ввинчены?