– Можешь говорить, необязательно притворяться, что ты на уроке, – улыбнулась я.

– Ну спасибо. Я вообще хотел пожаловаться: я ведь тоже богач. И где мои мрачные тайны, подземелья, дедушки с воронами и экспериментами, возвращения с того света… меня только Илиф задницей к стулу приклеивал мощным заклинанием, так, что не дернешься.

Адам посмотрел на Мартина и укоризненно покачал головой.

– Что? – хмыкнул Воин.

– Ничего.

– Нет уж, говори…

– Думаю, ему не понравилось, как ты выражаешься, – любезно пояснила Ника. – Слово «задница» это как сигнал отсутствия изысканных манер. А еще идеальная Таната, конечно, никогда-никогда бы так не выразилась.

Воин с вызовом повернулся ко мне:

– Таната, скажи «задница».

– Не скажу.

– Ну ты скажи.

– Нет.

– Почему?

– Тебе ведь хочется, чтобы я это сделала, да?

– О да!

– Вот именно поэтому.

На лице Мартина расползлась совсем уж неприличная улыбка.

Адам же закатил глаза и раздраженно поднялся:

– Увидимся утром, – бросил он и ушел.

– Почему мы допросили Катарину, но не допросили его? – задался логичным вопросом Воин.

Ника засмеялась:

– А ты попробуй его допросить. Он сразу расскажет тебе о безоблачном будущем с Танатой и отмолчится по любому другому поводу.

– Олли-Молли?

– Без шансов, – развел руками Олли.

– Жаль, – Воин громко хлопнул в ладоши: – Ну что, друзья? Какие у нас планы? Кудрявая, рассказывай, а то я ни демона не понимаю в этих ваших интригах. Видимо, сказалось детство без мрачных подвалов.

– Смешно, – похвалила я. – Думаю, завтра стоит еще раз пообщаться с Марией. Она сказала, что Дамиан завернул в переулок, а вернулся оттуда уже другим. Осмотрим ту местность, вдруг обнаружим хоть что-нибудь. А потом во дворец, искать артефакт, разговаривать с людьми… сейчас мы знаем, что искал король: его интересовал дар. Он говорил с моим отцом, с Виктором, наверняка с семьей Катарины. Необходимо отследить этот его путь, возможно, именно он привел Фарама Пламенного к гибели.

– А что с Катариной?

– Останется пока здесь. Повесим на нее следилку…

– Уже, – с довольной улыбкой перебил Мартин.

– Придется время от времени ее обновлять, – напомнила я.

– Когда это ты стала так хорошо разбираться в магии?!

– Поняла, тебе виднее.

– Именно, Кучеряха. Именно. И так по многим вопросам, кстати.

Мы глупо улыбались друг другу до тех пор, пока Ника не фыркнула:

– Вы такие утомительные вдвоем! Намного хуже изыскано-молчаливо-осуждающего Адама, честное слово. Если хотите, улыбайтесь тут друг другу до утра, а я иду спать. Олли?

– Я тоже утомился. То есть… просто день был долгий.

– Да брось. Ты еще не понял? Мы не стесняемся высказывать все, что думаем. Это обязательное правило.

– Ты не стесняешься, – поправила я, но Ника уже ушла.

Мы остались вдвоем с Мартином. Его улыбка тут же испарилась, а взгляд стал непривычно серьезным. Первым порывом было уйти вслед за Никой и Олли, но я осталась. Хватит уже бегать, в самом деле.

Мартин, поняв, что бежать я не собираюсь, подобрался ближе. Мы долго сидели, просто глядя друг на друга, не двигаясь и почти не дыша. В абсолютной оглушительной тишине.

– Прости, – наконец вымолвил он.

– За что?!

– За все.

– Я не… тебе не за что извиняться, Мартин.

– Есть, Кудрявая, есть. Я не ушел за тобой тогда, хотя должен был. Я вел себя как мальчишка все время, как будто для меня вся жизнь – веселая игра, поэтому ты не смогла довериться мне в сложные времена. И когда я получил твое письмо…

Я сжала его ладонь, вынуждая остановиться:

– Нет, Мартин, нет. Я всегда тебе доверяла. И этот мальчишка… он самый лучший, так что не вздумай о чем-то сожалеть. Если уж кто и должен извиняться, то это я. Это я глупо повела себя из-за Ники, не смогла поговорить с тобой прямо и в результате оставила без ответов, зато с Алексом и Стрейтом наедине.

– Прозвучало не слишком правильно, – развеселился он, но быстро посерьезнел: – Ты можешь рассказать мне все.

– Знаю. Всегда знала. Но откровенные разговоры мне даются трудно.

Он взял меня за руку и придвинулся еще ближе:

– Ничего, я могу говорить за нас двоих. Ты просто послушай и кивни, если согласна, хорошо? Мы со всем разберемся вместе, найдем очередного убийцу, покараем его, найдем управу на Алекса и советника, да на кого угодно!… а потом разберемся с Адамом и его фантазиями о будущем с тобой. Потому что я знаю наверняка: ни за что больше я не отпущу тебя с ним. Один раз я уже сглупил, но второго раза точно не будет. И неважно, что он говорит. Ты… ты с этим согласна?

Я кивнула.

Мартин шумно выдохнул, отпуская напряжение:

– Вот и отлично. Тогда наберусь смелости или глупости попросить об одной малости, Кудрявая: никаких больше тайн. Приходи ко мне с любым вопросом, предложением… да с чем угодно, включающим угрозу, опасность… горящие здания. Договорились?

– Горящие здания? – сощурилась я. – Не понимаю, на что ты намекаешь.

Он весело рассмеялся, поцеловал мою ладонь и вдруг поднялся:

– Спокойной ночи, Таната.

– Ты уходишь? – отчего-то растерялась я.

– Шаг за шагом, Кудрявая, шаг за шагом. К тому же, меня в какой-то степени вдохновил Пламенный король, сколько он ждал свою Катарину… надеюсь только, наш конец все-таки будет счастливым.

– Ты ведь знаешь, кто я, ты видел моего отца. И все равно…

– И все равно в твоего отца не влюбился, это правда. Хотя тот очень старательно сверкал глазами. Но дочь опередила старика, ничего уже с этим не поделать. Думаю, все дело в кудрях.

– Мартин…

– Спокойной ночи.

Он ушел, а на моих глазах выступили глупые слезы. Почему-то рядом с Мартином такое случалось особенно часто. Может, из-за навязчивой мысли, что я ничем не заслужила такой подарок.

Утром мы соорудили новый план действий: Катарина пока остается на виноградниках, как и девушки. Разве что Мария ненадолго прогуляется до города в нашей компании и покажет тот самый проулок, после которого Дамиан изменился так сильно. К тому же, следовало поискать следы наемников, ведь если хоть один из них остался в городе, это шанс выйти на его нанимателей.