Слова Катарины тяжелым грузом повисли в воздухе.

Донни даже перестала плакать, она затихла и словно пыталась исчезнуть.

Как выяснилось позже, Олли без проблем нашел Марию и даже вытащил ее из цепких материнских рук. На все это ушло время, в итоге Олли и Мария оказались на улицах города как раз в тот момент, когда начался пожар. И Олли не сомневался – искать меня стоит именно там.

Ника с Адамом тоже увидели пожар, и чуть ли не единственный раз за все знакомство сошлись во мнении: раз что-то горит, значит, рядом точно есть Таната. Адам выразил недовольство кольцами, Ника выразила недовольство Адамом, они в очередной раз поругались, чем даже в галдящей толпе привлекли к себе внимание Олли и Марии.

А эту странную четверку уже заметила я, вышла на дорогу и помахала рукой.

– Ну и видок, – тут же прокомментировала Ника. – Повезло, что Ароктийский во дворце, а то бы вместе с тобой и все остальные слушали его причитания. Лично я на такое не соглашалась.

– Помолчи, – брезгливо бросил Адам и посмотрел на меня: – Ты в порядке?

– В полном.

Ника закатила глаза:

– О, в этот раз ты обеспокоен?

– Твое вопиющее поведение…

– Это Катарина Сифская! – перебила я, повысив голос.

Повисла пауза, имя произвело впечатление на всех. Кроме разве что Марии – та поспешила к Донни, девушки обнялись и вместе заплакали. Им даже не понадобилось слов, чтобы понять друг друга.

– Та самая Катарина? – отмерев, уточнила Ника.

– Та самая.

– Ладно, мне требуется пояснение…

Но Нике пришлось подождать – прежде всего стоило побеспокоиться о девочках, не могли же они сидеть на дороге, пока мы общаемся. Адам предложил поселить их в замке, но Ника отмела эту идею – охраны там нет, никого нет. Даже если вернуть Генриетту, ну какая она защита от наемников? Потому все вместе мы отправились на виноградники. В который раз.

– Твой отец согласится за ними присмотреть? – усомнилась я, вспомнив суровость Виктора и его неприязнь к дворцовым интригам.

– Ему придется, – отрезал Адам.

– Это может быть опасно.

– Не может. В доме множество порталов, всегда можно уйти в Эффе на время. А оттуда куда-нибудь еще. Волноваться не стоит.

Честное слово, увидев меня, отец Адама не разволновался, но точно ужаснулся. И вряд ли дело в грязной накидке, под которой скрывались куски обожженной ткани, или в лице с темными разводами. Или в стоящих дыбом волосах. Я всерьез подозревала, что Виктор всего этого и не заметил вовсе, ужасала его именно я, точнее, мое возвращение. Невзлюбил меня человек.

Но в помощи не отказал. Потому что Адам попросил.

Девочек незамедлительно отправили наверх, нам с Катариной подготовили платья и ванны. Когда я разделась, ко мне ворвалась Ника. Заметив мое смущение, она усмехнулась и демонстративно закрыла за собой дверь, намекая, что никуда уходить не собирается, можно краснеть сколько угодно.

– Я видела, как ты морщилась всю дорогу. Пришла вот посмотреть.

– Мне бы этого очень не хотелось.

– А мне бы очень не хотелось сидеть внизу с Адамом и молчать.

– Ага, значит, твои желания важнее.

Ника удивленно подняла бровь:

– Разумеется. Полезай давай в ванну, хватит на меня смотреть. Кстати, Виктор тоже заметил твои боевые раны и передал мазь. Обещал, что за ночь все пройдет и приказал подать вино к ужину.

Опять это вино! Я залезла в ванну и окунулась (к счастью, в воду) с головой. Больше всего мне хотелось остаться в одиночестве и хоть ненадолго расслабиться, отдаться эмоциям, но о таком мечтать не приходилось.

Вынырнув, я наткнулась на внимательный взгляд Ники и вздрогнула.

– Я вот что подумала: а можно всегда ходить с мокрой головой? Тебе так намного лучше. Если придумать какое-нибудь заклинание, да заточить его в тальмарин… это же так делается? Думается мне, Рас бы смог.

– Иногда ты звучишь как Мартин.

– Я звучу как любой вокруг, в этом весь смысл.

– Дай мне лучше полотенце…

Ника швырнула в меня куском ткани, я не без облегчения завернулась в него. Правда, потом пришлось подставлять руки и ноги для врачевания. Ника не отличалась деликатностью, слабые ожоги от ее вмешательства запульсировали с невероятной силой. Я даже подумала: а ну как ожоги только показались мне слабыми, а на деле там ужас, что такое? Но нет, это всего лишь целительство от Ники.

Как только пытка закончилась, мы спустились вниз.

Там уже с королевским видом (по-другому и не скажешь) восседала Катарина и дегустировала вино. Картина заслуживала особого описания, и лучше в стихах. Думаю, Олли, сидевший напротив с открытым ртом, со мной бы согласился. А вот Адам в Катарине заинтересован не был и даже не смотрел в ее сторону.

Я коротко поведала о недавних злоключениях и встрече с Катариной в горящем доме. Та тоже повторила свою историю с незначительными подробностями: оказалось, девушка прибыла в Хёрст еще вчера и все это время искала правду. Как и мы, она нашла подозрительным исчезновение Дамиана и постепенно вышла на тот дом, щедро подкупая каждого встречного. Но не успела поговорить с Роберо, о чем сильно сожалела.

Очень вовремя появился Мартин, в том смысле, что беседы о пожаре остались позади, а я успела привести себя в порядок. Правда, Мартин сразу заметил, что я переоделась, но спрашивать не стал, вместо этого объяснил, что нашел нас так быстро благодаря установленной на мне следилке, а вообще мы должны были вернуться во дворец, а не устраивать посиделки неизвестно где.

А дальше мы долго и нудно забрасывали Катарину Сифскую вопросами. О короле, о его дядюшке, о том вечере, когда король погиб… обо всем, что приходило в голову. История постепенно обрастала необходимыми деталями.

Например, те самые тайны короля, о которых говорил Рас. Ведь Фарам Пламенный действительно многое скрывал: свое расследование, дар Катарины… намерения. Катарина утверждала, что король был настроен решительно против одаренности, считал ее неестественной и всегда приобретенной искусственно. Без исключений. Особенно прочно он утвердился в этой версии после того, как прознал об экспериментах моего дедушки. Его величество хотел спасти Катарину и помочь остальным, но так никому и не смог довериться в этом вопросе.

– Даже советнику Стрейту?

– Особенно ему.

Ведь в последнее время его величество прекратил общение с собственным советником. О причинах Катарина могла только догадываться, но назвала обстановку во дворце «напряженной как никогда прежде». С родным дядей Фарам Пламенный связь не поддерживал, по крайней мере, Катарина об этом ничего не знала. На посторонние темы они с женихом вообще общались редко. Зато о планах короля на дар девушка знала многое и подозревала, что большинство идей его величества не нашли бы отклика у многих влиятельных семей.