Не без труда я поднялась на ноги. И сразу увидела Донни – она бежала в нашу сторону, держа наготове мою накидку, лицо девушки исказилось от панического ужаса. Признаться, я вздохнула с облегчением, ведь неизвестно, кто из наемников погиб в том доме, а кому удалось уйти.

Теперь мое внимание сосредоточилось на Катарине. А конкретно – на плотных перчатках, облегающих ее руки. Да и в целом Катарина мало следовала столичной моде, все ее тело скрывалось за глухим костюмом из неудобной на вид ткани.

Донни наконец подбежала, но я жестом ее остановила, запрещая подходить ближе.

– У меня есть дар, – обратилась я к Сифской. – Я слышу эмоции людей. В том доме я услышала пятерых. Но вас среди них не было до определенного момента.

Рука Катарины тут же взметнулась к груди:

– Кулон, – пробормотала она, тоже вставая с дороги. – Должно быть, они его сорвали, когда… когда поймали меня. Один из них схватил меня за волосы и проволок по полу, вот тогда кулон мог потеряться.

– Что за кулон?

– Фар подарил. Чтобы советник Стрейт не прознал лишнего.

– О чем?

– О нашем расследовании, – Катарина без стеснения посмотрела мне в глаза. – Только не спрашивайте, что за расследование, Таната. Я видела, как вы разглядывали мои перчатки.

– У вас есть дар, – прошептала я. Мне хотелось отойти хотя бы на шаг, но я этого не сделала, осталась на месте.

Катарина зло усмехнулась:

– У меня нет дара. У меня есть проклятье.

Она тоже одаренная. Катарина Сифская убивает прикосновением – в этом я не сомневалась. Перчатки, ее одежда… даже история с бесконечной помолвкой вдруг обрела смысл. Как жениться на девушке, к которой нельзя прикоснуться? Дальше первого поцелуя вряд ли дело зайдет.

От Катарины резко повеяло раздражением:

– Хватит так смотреть на меня. Я не собираюсь к вам прикасаться, Таната. И будьте уверены, Фар погиб… он погиб не по моей вине. Кто-то пытается меня подставить, а я просто хочу узнать правду.

– Утверждаете, что у кого-то есть похожий дар?

– Или артефакт.

Наличие подобного артефакта я и сама допускала ранее.

– И зачем кому-то вас подставлять?

– Вы давно были во дворце? – теперь в голосе девушки чувствовалась ирония. – Причин может быть сколько угодно. Меня мало кто жаловал. Может, в этом есть и моя вина, ну не умею людей к себе располагать. И потом, я много думала об этом: кто, зачем… я ведь самый удобный кандидат на такую роль. Если кто-то знал о моем даре… подумайте тоже, Таната. Вечная невеста с опасным даром и ее мертвый жених, принявший смерть как раз от похожих на тот самый дар причин. Идеальное совпадение, виновница найдена. Других можно не искать.

– И как много людей знают о вашем даре?

– Фар знал.

– А советник Стрейт?

Катарина покачала головой:

– Он вряд ли. Раньше я его не интересовала, во время визитов во дворец Стрейт едва удостаивал меня взглядом. А после помолвки я держалась от него подальше. Не появлялась во дворце, пока он не исчезал по делам. Или высокомерно отмалчивалась на все его попытки заговорить.

На ум мне пришел совсем простой вопрос:

– А зачем столько стараний?

– Ради будущего с тем, кого люблю, разумеется. Я ведь по-настоящему любила, никогда не думала, что со мной такое может произойти. И Фар не думал, он ведь тоже… сильно любил. Но как только слух о моей ущербности разнёсся бы по дворцу, нашему будущему пришел бы конец. Мы договорились найти выход, а до этого ждать друг друга хоть целую вечность. И никому никогда ничего не рассказывать, не допускать посторонних с их ценными взглядами на чужие жизни.

– Не допускать никого, кроме меня?

Катарина одарила меня очередной усмешкой:

– Неужели вы не поняли? Теперь уже никакой разницы, Таната. Можно вопить хоть на весь мир, – она прикусила губу и резко отвернулась. Ее грудь беспокойно вздымалась, девушка боролась с эмоциями. Щемящая тоска и страх топили ее намного сильнее, чем после спасения из горящего здания.

– Вам придется пройти со мной во дворец.

– Это как раз то, чего я избегала всеми силами.

– Советник Стрейт? – догадалась я.

– Он самый. В этот раз отмалчиваться не получится, ему достаточно задать всего один вопрос про мой дар…

– Он может задать и второй вопрос, более прямой.

– А вы уверены, что ответ его по-настоящему интересует?

Нет, я не была уверена. И Стрейту по понятным причинам не доверяла, как и Катарине Сифской, впрочем. Хотя в ее словах и был некий смысл, никаких явных расхождений не заметно. А еще я подозревала, что Алекс как раз девушку бы и использовал, надумай избавиться от соперника.

К дому наконец прибыли водные маги, они без проблем потушили остатки огня. За магами сразу подтянулись и другие люди, будто весь город сосредоточился в одной точке. Голоса, шепот, крики, возгласы, все это слилось в единую шумную волну, поглощающую все вокруг.

Мы держались в стороне от основного действия, Донни тихо плакала, поняв, что ее Роберо не выбрался. Я думала, как быть с Катариной. А та в свою очередь ждала моего решения, это чувствовалось. Катарина уже сотню раз могла сбежать, если бы хотела. Да хоть прямо сейчас – кто станет ее догонять, с таким-то даром? Уж точно не я и не Донни. Но Сифская упорно стояла на месте. Может, ей нужна была помощь, но она не знала, как об этом сказать. Или попросту не хотела. В конце концов, попытка самостоятельно отыскать возможного свидетеля привела ее к наемникам, а те девушку не пощадили. В одиночку многое не выяснишь.

– У вас с королем был доступ к кольцам, – сообразила я. – Если вы носили кольцо, то есть, в вашем случае кулон, значит, и у короля что-то было.

– Вас интересует, пробовали ли мы прикасаться друг к другу?

– Честно говоря, да.

– Пробовали.

Такой ответ меня не устраивал, но его краткость уже о многом говорила.

– Я разрушитель, вы еще не поняли? – под моим взглядом неохотно продолжила Катарина. – Хорошо, я вам расскажу. Мы посещали тюрьму с самыми страшными людьми, опасными заключенными. Я сама выбрала одного заранее, я шла к нему. Он надел кольцо, тогда я впервые прикоснулась к коже другого человека… хотя вру, разумеется, не впервые. Мое проклятье приобретенное, но дело в том, что я не помню себя до него. Не помню касаний матери, отца… ничего такого. Зато тот короткий контакт с монстром в человеческом обличье навсегда в моей памяти. Впрочем, вас интересует, что с ним стало, не правда ли? Нет, он не умер. Артефакт защитил его от смерти, но мой дар все равно кое-что у него отнял, – Катарина посмотрела мне в глаза: – Его сознание. Теперь тот человек навсегда в моих кошмарах. И его пустой взгляд, лишенный смысла… да, у меня много кошмаров, Таната. И мой дар всегда что-то отнимает.