Я подошла к бару, заказала рюмку «Рампл Минц» и тут же ееосушила. Смешно, мелькнуло у меня в голове: я презираю Дага за то, что онсвязался с наркотиками, а сама запросто пью, чтобы снять напряжение.

— Потанцуй со мной, — схватила я за руку Коди.

Сегодня он выглядел прекрасно. Свободная рубаха навыпуск сотличным набивным узором, такую может надеть только самоуверенный парень снастоящим чувством стиля. Миловидный, с золотистой шевелюрой, он танцевалотлично. Достойный партнер.

— Я что у тебя, для разогрева? — спросил он черезнесколько песен.

Я засмеялась. Мы танцевали чертовски близко друг к другу, ия извивалась куда более вызывающе, чем обычно с друзьями. Это получалось самособой, непроизвольно. Так проявлялся мой суккубовский голод.

— Тебя это беспокоит?

— Да нет. Ну разве что появляется странное чувствокровосмешения, о котором говорил Хью. Но ты же не собираешься получить то, чтотебе необходимо, от меня.

— Ты прав, — кивнула я, исследуя толпу.

Здесь было множество смертных, тепленьких, полных энергии икипящих жизнью совсем иначе, нежели я и мои друзья. Кроме того, во мне бурлило желание.Я хотела их всех и знала, что скоро отстану от Коди.

— А что это ты так распалилась? Нечасто увидишь тебятакой.

Чистая правда. И он, и все прочие большей частью слышат отменя жалобы на эту инфернальную работу и скулеж по поводу ненависти к совращениюхороших парней.

— Нужно выжечь вожделение к Сету. А еще я сегоднясовершенно вымоталась, — объяснила я и рассказала все остальное.

Коди так же, как я, огорчился за Дага, которого знал илюбил. Молодой вампир согласился, что сумасбродство Дага, похоже, вызваноамфетаминами, и дал мне несколько советов. Я решила обдумать их позже.

Наконец мы с Коди разошлись и каждый занялся своим делом. Япринялась обрабатывать зал почти как в прошлый раз, только теперь с яснойцелью. Я выбирала партнеров и без конца пила на халяву. Всякий раз, когда япосылала кого-то за выпивкой, Хью — все так же прилипший к стойке — трясголовой с насмешливым восхищением.

Часа через два я наметила цель. Он был молод и мускулист,эротичные средиземноморские черты придавали ему особый шик. Я предположилаитальянские корни. Еще он был мил, застенчив и изумлен тем, что я с ним танцую.Его друзья удивленно наблюдали за нами издали.

Мы двигались в битком набитом пространстве танцпола средипотных беснующихся тел. Я прижималась к нему еще теснее, чем требовалось втакой давке, мои руки скользили по его телу. Но когда соприкоснулись наши губы,он отпрянул.

Он сообщил мне — мямля и запинаясь на каждом слове, —что у него есть подружка. Это не явилось для меня неожиданностью. Мыостановились, зажатые со всех сторон, и я прикинулась донельзя смущеннойсобственной дерзостью, якобы не замечая, какого труда ему стоило признание.

— Э, подожди, — воскликнул он, увидев, что ясобралась уходить.

Судя по голосу, он разрывался на части. Это был голос человека,пытающегося дать разумное объяснение тому, что объяснению не подлежит. Ужасисказил его лицо.

— Я думаю, мы все же… все же можем… потанцевать. Ведьправда?

Пять танцев спустя я лестью и подкупом уговорила официантапредоставить в наше распоряжение кладовку в подвале клуба. Маленькая и темная,она была забита столами, но для нашего дела вполне подходила. Сверху доносиласьмузыка, но какая именно, было не разобрать. От ритма сотрясался весь дом. Мойпарень все еще нервничал, но алкоголь и благоприятная возможность увереннопобеждали здравый смысл. Я ему не представилась. И не поинтересовалась, какзовут его.

Я притянула его к себе, и мы стали целоваться — от такихяростных поцелуев ходишь потом с распухшими губами. Его руки начали с бедер, азатем поползли выше, поднимая кружевную блузку и обнажая груди. Он ласкал ихкак-то недоумевающе, будто знакомясь с их формой и размером, отчего у менявыступили и отвердели соски. Он наклонился, припал к одному губами и стал жаднососать. Ощутив его нежно покусывающие губы, я одобряюще всхлипнула и опустиларуки, чтобы ослабить у него ремень.

Он выпрямился, и теперь пришла моя очередь пасть — вбуквальном смысле. Стоя на коленях, я стащила его боксерские трусы, высвободивнатянувшее ткань вздыбленное естество.

Я провела языком по головке, слизнув несколько ужевыступивших соленых капель. Затем, без дальнейших колебаний, взяла его в ротцеликом, перекатывая языком и двигая губами взад и вперед на всю длину ствола.Он застонал и засучил пальцами по моей шее, пытаясь проникнуть еще глубже. Вменя хлынули первые, восхитительно вкусные сгустки его энергии. Он был хорош —полон сил. Я стала сосать энергичнее, подразнив его еще пару минут, а потомоторвалась и встала. Когда я остановилась, на лице его проступило почти комическоеотчаяние. Словно он поверить не мог, что я только что с ним такое выделывала.Как будто я взяла да перебила ему голени бейсбольной битой.

Облизнув губы, я улыбнулась:

— Хочешь больше? Так иди и возьми.

Это был аргумент. Раз уж я сподобилась захватить парня сизрядной жизненной силой, можно заодно выполнить квоту для Джерома и сделатьчто-нибудь извращенное. Парень должен чувствовать себя виноватым, изменяяподружке с другой женщиной, но он почувствует себя еще более виноватым, еслиинициатива будет исходить от него. Слишком уж легко сказать: «Она заставиламеня сделать это». Моя роль сыграна, теперь его очередь.

Он не мог понять моих скрытых мотивов, но, казалось, что-топочувствовал. Сейчас он стоял на краю, на грани решения, от которого зависеласудьба его бессмертной души. Решится или нет? Поддастся похоти и предастженщину, которой верен? Воспользуется случаем, который может больше непредставиться никогда? Или отвергнет меня и уйдет? Сохранит ли он верность?

Пока он сомневался, на моих губах ширилась томная улыбка. Яходила по комнате, как будто в моем распоряжении было все время этого мира, какбудто меня совершенно не заботил его выбор. Каблуки громко стучали по твердомуполу. Я отвернулась от него и рассматривала какую-то старую картину в раме, висящуюна стене. В полумраке различались только темные пятна.

Потом я ощутила его за моей спиной. Его руки легли мне наталию, скользнули к бедрам и между ягодиц. Он задрал мою минималистскую юбчонкуи сдернул состоящие из нескольких тесемок черные трусики «танга». Пальцымедленно и внимательно изучали складки моего тела. Одна рука, обогнув ногу,нырнула между бедер, и я ощутила его плоть — все еще твердую, все ещенаготове, — прижавшуюся ко мне.

Рука проникала все дальше, и я чувствовала шеей его тяжелоегорячее дыхание. Его пальцы гладили маленький, аккуратно подстриженный островокволос между моими ногами, затем двинулись ниже и дразняще закружились на краяхгуб. У меня вырвался судорожный стон, и я стала тереться о него в надежде наотклик.