Он нарочно устроился так, чтобы видеть нужные лица. И был,пожалуй что, удовлетворен…

Но не было пока что времени думать над этим. Он вскочил,пригибаясь, кинулся вниз по склону, предварительно подав тем четверымнедвусмысленный приказ посредством нехитрого действа.

Там, внизу, в распадке, двое в камуфляжных бушлатах осторожноприближались к месту, где пару минут назад стояла избушка, а теперьгромоздилась лишь куча непонятных обломков. Они шли медленно-медленно, выставивавтоматы, явно опасаясь нового взрыва, а еще, конечно же, озадаченные тем, чтотак и не увидели, как дичь входит в избушку, но избушка тем не менее рванула…

Мазура эти пешки нисколечко не интересовали в качестве«языков», а пленных брать, как уже отмечалось, было бы в высшей степени глупо,поэтому он, застыв лицом, отдал короткий приказ:

– Огонь!

Справа и слева от него приглушенно заработали бесшумки, и тедвое, не успев заорать, не успев толком удивиться, повалились наземь – какдесятки других до них, на других континентах, под другими созвездиями…

– Вадик, Миша, – быстро распорядился Мазур. –Зачистить там все… В темпе!

Двое двинулись вниз по склону. Мазур подождал еще немного –на случай, если покойничек соврал и там были еще и другие, если ребятпонадобится прикрыть. Нет, тишина…

В сопровождении оставшейся двойки он двинулся вверх посклону. Без особой злости подумал: вот и пришли кранты господину капитанувторого ранга В.П. Чеботарю, вот и пришел ему полный и окончательный амбец.Никто другой просто не мог бы все это устроить, заминировать избушку и засунутьв рацию компактный, но мощный заряд из хитрых спецназовских арсеналов. Значит,Чеботарь. Ну, а сигнал мог послать стопроцентно свой, ни о чем таком и неподозревающий радист Центра – старший по званию просто-напросто приказал емуотправить сигнал на такой-то частоте, не посвящая, разумеется, в детали и последствия.Случалось подобное, знаем…

Ну что же. Пока не зашевелится цепочка, пока не выяснятсудьбу бесславно погибшей троицы местных уркаганов, пока у Чеботаря незашевелятся подозрения – не убежденность еще, просто подозрения! – группаможет считаться мертвехонькой, что в данной ситуации только на руку. Ах, какмного можно наворотить, пока тебя считают мертвым, какие горы свернуть, господамои…

И еще одно накрепко отложилось у него в памяти – физиономияспецназовца Вадика, опытного служаки, немногословного и несуетливого, как и егодрузья.

Очень примечательным было выражение, непроизвольно возникшеена сей физиономии. Гораздо больше, нежели вполне естественного изумления, былонепроизвольной, неприкрытой, неконтролируемой обиды.

Рано пока что делать заключения и утверждать состопроцентной надежностью, но эта обида… Ну разумеется, наш крот никак непредполагал и думать не мог, что хозяева решили надежности ради списать вубытки и его. А следовало бы подумать раньше, соколик мой, следовало бы. Порабы знать, что слишком много знающие пешки, вербованные подметки, обречены.Особенно в таких вот делах. И разнесло бы тебя в клочки вместе с нами со всеми,и надежнейшим образом были бы обрублены кое-какие концы…

Когда они собрались все вместе, Мазур, поочередно обведя ихвзглядом, сказал без особых эмоций:

– Ну что же, такие дела… Очень советую не ломать над всемпроисшедшим голову – не до того. Все тут люди взрослые, имеют кое-какоепредставление о сложностях жизни. Уходим по маршруту, нам, если помните,работать и работать… – Он сурово уставился на Лаврика. – Вопросы, товарищнаучный консультант?

– Да нет, какие тут вопросы… – испуганно и растеряннопробормотал бородатый интеллигент.

– Вот и отлично, – сказал Мазур. – Шагом марш…

Знаете ли вы сибирскую ночь? О, вы не знаете сибирской ночи!

А в общем, картина довольно близка к чеканным строкамклассика, кокетства ради притворявшегося пасечником. Месяц, пожалуй, и в самомделе глядит с середины неба, необъятный небесный свод… ну да, раздался,раздвинулся еще необъятнее. Земля вся в серебряном свете, и чудный воздух ипрозрачно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий – в данном конкретномслучае речь идет, безусловно, об устойчивом амбре специфических китайскихприправ, коими тянет от стоящих в отдалении двух огромных армейских палаток,где обитают безропотные жители Поднебесной империи, усердно выполняющие нараскопе роль чернорабочих.

И что там дальше? Ага, недвижно, вдохновенно стали леса,полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Девственные чащи пугливопротянули свои корни в ключевой холод, весь ландшафт спит, сыплетсявеличественный гром сибирской рыси, орущей где-то вдали, и чудится, что и месяцзаслушался его посреди неба.

«А главное – на душе, – сказал себе Мазур, наизустьпомнивший заученные в школе великие строки. – Насчет души Микола Василичпопал в самую точку. Как про нас писано. А на душе и необъятно, и чудно, итолпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Точно, про нас. Именнотакие чувства, светлые и поэтические, рождаются в душе, когда сидишь таежнойночью, прижав к уху миниатюрный наушник, и подслушиваешь приватные разговорысидящих за бутылочкой господ военных, понятия не имеющих, что к ним в палаткухитрюга Лаврик еще по светлому времени определил крохотный микрофон… Да ещепредаешься этому пошлому занятию в компании своей последней женщины, которая внастоящий момент и не женщина вовсе, а боевая единица контрразведкисоответствующего рода войск…»

Вообще-то, ничего особенно уж похабного или шокирующего там,в тесной палатке, не произносилось – так, обычный треп армейцев со стажем,господ спецназовцев, конечно же, контрабандой протащивших некоторое количествоводки и на это задание. Согласно устойчивой традиции, против которой любыеуставы бессильны, ибо в чем-то изначально расходятся с потребностями жизни…

Отцу-командиру, то бишь Мазуру, особенно косточки и неперемывали – поскольку мало о нем слышали, в основном знакомы были с туманнымислухами (а это означало, увы, что неумолимый бег времени берет свое, поколениясменяются, и живые, функционирующие еще волкодавы уже помимо воли становятсямифами «раньшего времени»…).

Кате не повезло гораздо больше – ей, как и Мазуру, пришлосьс каменным выражением лица выслушать подробное и обстоятельное обсуждениесвоих, если можно так выразиться, технических характеристик. Равным образом инескольких версий, с точки зрения четверки, объяснявших ее присутствие взасекреченной экспедиции. Все версии в конце концов сводились кодному-единственному варианту, не самым лучшим образом характеризовавшему какмолодую радистку, так и залетного адмирала. Впрочем, косточки им перемывали безособых эмоций, с грустной завистью мелких армейских винтиков, прекраснознающих, что тенденции таковой столько же лет, сколько и самим регулярнымармиям: взять хотя бы походно-полевых гетер фельдмаршала Македонского…