Он покосился на собеседника, плохо представляя, чего жеожидает. Но Лаврик, что характерно, выглядел не просто спокойным – довольным. Аэто уводило мысли в строго определенном…

– Ты что, – совсем уж тихо спросил Мазур, – тожепредполагаешь…

– Ни хрена я не предполагаю, – ответил Лаврикмгновенно. – Я просто доверяюсь твоему богатому и бесценному опыту… ну, исвоему гораздо более скромному тоже. Не хочешь кидать гайку – не кидай. Усек?

– Да чего уж, – удовлетворенно вздохнул Мазур. –Пускать всех или как…

– А в одиночку ты уже и не можешь? – прищурилсяЛаврик. – Постарел? Сходи один, а мы с радисткой Кэт приглядим заребятками на случай… неожиданностей.

Кивнув, Мазур размашистыми шагами направился назад, к своиморлам-орлицам, в настороженных позах стоявших там, где их застиг жестотца-командира. Коротко распорядился:

– Привал. Ждите вон там. Я скоро вернусь. Что бы нипроисходило, не вмешиваться.

Как и следовало ожидать, никто не задал ему ни единоговопроса и не попросил уточнений. Хорошо все-таки иметь дело с военными людьми –они и не ожидают, что командир им что-то объяснит, а тот, кто сейчас сгорает отжелания все же задавать вопросы и просить уточнений, сделать этого не всостоянии, поскольку не может выйти из роли…

Передвинув поудобнее свою бесшумную трещотку, Мазур увереннонаправился в чащобу. Оказавшись среди деревьев, резко сменил направление идвинулся к заранее намеченной точке – бесшумный, как призрак, но гораздо болееопасный. Не было никаких особенных эмоций и чувств, он делал то, что и прежде,а точные географические координаты (то бишь раскинувшаяся вокруг любимаяОтчизна) были, как всякий раз, несущественной подробностью, не имевшей ровнымсчетом никакого влияния на ход событий.

Правда, было на сей раз еще кое-что… Он не хотел об этомдумать, но вынужден был помнить.

Если засада все же обнаружится, это означает, что о ихвизите сюда враг знал заранее. Отсюда вытекает вовсе уж незатейливоеумозаключение: кто-то из причастных к их отправке – еще одна ссученная тварь, апоскольку причастных можно пересчитать по пальцам одной руки, выбор невелик,господа, выбор невелик… И не стоит по этому поводу скорбно заламывать руки, нестоит сокрушаться мысленно о падении нравов. Как ни цинично звучит, деложитейское. Ихние немаловажные персоны работают на нас, а поскольку природа нетерпит пустот, то процесс этот – обоюдоострый. Даже в старые, полузабытыесоветские времена среди подлых иноземных шпионов оказывались и полковники, игенералы, так что не стоит ни сокрушаться, ни ужасаться подобно благонамереннойстарой деве, впервые в жизни раскрывшей порнографический журнал. Бывает, что ужтут. И еще не факт, в конце-то концов…

Итак? Профессионал – а против нас играют профессионалы, людичужого государства – вряд ли поставит перед собой задачу захватить кого-тоиз группы в плен ради пресловутого экстренного потрошения. Речь может идтитолько о ликвидации тех, кто опасно много знает, – и Мазура, и, оченьможет быть, оборотня, одного из четверки. Он тоже чересчур уж много знает и, вотличие от загадочной Гейши, является не более чем местным, вербованнымтуземцем, а это подразумевает совсем другое отношение, совсем другой финал.Очень уж много наш оборотень наворотил, с точки зрения холодного профессионализма,пора принять меры, уменьшить количество опасных свидетелей до необходимогоминимума…

Отсюда закономерно вытекает следующий вопрос: каким образом?

Ответов не так уж много, варианты небогаты. Либо дать группеспуститься в распадок и порезать ее огнем на поражение. Либо проделать то жесамое, когда все войдут в избушку. Либо… Ага, есть еще и третий вариант, тожене самый глупый, – а вот четвертого и всех последующих, безусловно, нет…

Он двигался быстро и целеустремленно, все время оставаясьбесшумным невидимкой. Сначала прикинул, где, с точки зрения профи, могутразместиться стрелки при первом варианте, – и, наметив с полдюжины точек,выбрал с учетом этого маршрут по склону.

Шел «челноком», спускаясь все ниже и ниже. Пользуясьрасхожим штампом, обратился в зрение и слух – но что поделать, если именно таки обстояло… Чужому регулярному спецназу здесь взяться неоткуда; если засадаесть, состоит она, вероятнее всего, из типичных представителей местногокриминала – но и эти наверняка хорошо знают тайгу, значит, как встарь,жизнь опять-таки зависит от зрения и слуха… От мастерства. А тебе уже нетридцать и не сорок, что характерно…

Вот только жить хочется даже сильнее, нежели в беззаботнойпочти юности, – долго живешь, привык уже, как выражались классики, хорошопредставляешь, сколько всего теряешь с жизнью, и…

Он замер, глаза нехорошо сузились, кончики пальцев коснулисьрукояти ножа, подвешенного на груди слева, почти над сердцем.

Ага. Вот он, комитет по встрече гостей.

Впереди, метрах в сорока, пошевелился некий предмет, своимиочертаниями никак не ассоциировавшийся ни с фауной, ни с флорой, аисключительно с той тварью, что отчего-то именуется по-научному гомо сапиенс.

Человек, как и следовало ожидать, располагался на склонеспиной к Мазуру, лицом к распадку, он довольно грамотно выбрал позицию – заогромным выворотнем, корявыми корнями поваленного толстенного кедра. Воттолько… Над ним стояло прозрачно-сизое облачко.

Мазура невольно передернуло от брезгливой досады: курить взасаде?! Прекрасно зная, что с минуты на минуту появится дичь?! Точно, тут и непахнет какими бы то ни было конторами с угрюмой приставкой «спец»: цивильнаяшпана, и никак иначе…

Замерев, он довольно долго наблюдал за устроившимся в засадесубъектом и в конце концов убедился, что тот пребывает в полном исовершеннейшем одиночестве, если не считать пристроенного рядом старого доброгоручного пулемета, «Дегтярева» образца сорок четвертого года, давным-давноснятого с вооружения, но от того не потерявшего ни убойности, ни надежности. Отличнаямашинка, хотя и отсюда видно, воронение изрядно вытерлось, а приклад выщерблени поцарапан. Все равно самая подходящая штука для того, чтобы резануть иззасады по невеликой группе незваных пришельцев…

Ну что же, ситуация выглядела знакомо и где-то дажепримитивно – ясен расклад, ясны собственные действия…

Выждав еще немного, чтобы продумать и рассчитать все доконца, Мазур бесшумно двинулся вперед, перемещаясь от ствола к стволу.Беззаботно щебетали пташки, мир состоял из напряженной тишины, пахнущей смолойи таежной свежестью…

Ну вот и все.

В прыжке Мазур сбил незнакомца в мох, перехватил ему глоткутак, чтобы исключить любое нарушение тишины, а для пущей убедительностиприблизил к глазам лезвие ножа, легонько провел острием по горлу. Шепотомсказал:

– Молчать, падло. Глотку раскрою. Что глаза пучишь, лешихникогда не видел? Живу я тут…

Присмотрелся. В его крепких и отнюдь не дружеских объятияхоказался невысокий сухопарый мужичок, примерно ровесник, с обветренным,дубленым лицом деревенского жителя, сроду не маявшегося ни интеллигентнымикомплексами, ни особенной сентиментальностью. Корявые пальцы украшены не менеечем полудюжиной бледно-синих наколок в виде перстней – ага, сиделец с приличнымстажем…