– А моя выгода? – быстро спросил Ковбой. – Может,как-нибудь поменяемся? Вы мне – свободу рук касаемо раскопа, а я вам –содействие?

– Эх, Антоша… – сказал Мазур. – Наобещать-то можномного, а вот что до выполнения… В понятие «свобода рук», я так понимаю, тывкладываешь содействие в овладении и вывозе?

– Допустим…

– Аппетит у тебя… – сказал Мазур. – Извини, но службана такое, с позволения сказать, сотрудничество никогда не пойдет. Очень ужвонючая была бы сделочка. Да и гораздо рациональнее приставить тебе нож кгорлу, нежели помогать нарушать законы независимой России… Ладно, – жесткосказал Мазур. – Я тебе могу обещать одно. Мы не будем тебе мешать. Вконце-то концов, это не наша функция – заботиться о сдаче государству найденныхкладов. Ясно? Тебе не будут мешать, сможешь выкопать золотишко и увезти, покамы заняты своими делами, – твое счастье. Если нет… Ну, не повезло тебе,что тут скажешь… И это максимум того, что я могу для тебя сделать. Пока мыбудем поглощены своими заботами, используй момент…

– Перспективочка-то не особенно радостная…

– А ты оцени откровенность, – сказал Мазур. – Яведь мог тебе, не краснея и не моргнув глазом, пообещать золотые горы.Заверить, что мы тебе лично грузовички подгоним с трезвыми грузчиками всмокингах и белых перчатках… А потом обмануть. Но я с тобой предельно честноиграю, Антоша. Что могу, то и обещаю. Сумеешь проскользнуть, пока дверьоткрыта, – твое счастье. Ну, что думаешь?

– Вообще-то, вы меня еще в угол не загнали, еслиразобраться…

– Загнали, Антоша, загнали, – сказал Мазур скучнымтоном. – Если поразмыслишь, согласишься с такой постановкой вопроса. Это упокойного Гвоздя опыт был хотя и богатейший, но насквозь специфический, здоровоодносторонний. Некоторых вещей он не мог оценивать во всей их полноте исложности. Ты – совсем другое дело. Ты побывал в рядах, и не в стройбате – вдесантуре… Армия и ее спецслужбы – это, Антоша, жутко. Это дракон, большой истрашный, и если дракон получает приказ, он не умеет ни жалеть, ни отступать.Согласен, сейчас не советские времена, Россия давненько уже сидит голой жопой вдерьме, но это не меняет сути. Дракон бессмертен. Он был, есть и будет. Тызнаешь, я за тобой все это время довольно внимательно наблюдал. Ты молодец.Даже не пробовал танцевать, с пушкой на меня кидаться, хотя у тебя в столенаверняка есть вторая пушечка, ты несколько раз поглядывал на стол так, чтосомнений у меня не осталось… А?

– Был бы ты один… – мечтательно протянул Ковбой. – Ноза тобой же хренова туча волков…

– Вот видишь, как благотворно действует на людейармия, – сказал Мазур чуть ли не умиленно. – Прививает объективныйвзгляд на мир и его сложности… Учит соразмерять свои силы с окружающейреальностью… А наши либеральчики слюной исходят в нападках на армейскиепорядки… Молодец, Антоша. В десятку. Дело даже не в том, что за мной –туча волков… Ты ж – десантура. Значит, должен иметь некоторое представление отом, что такое спецназ. Сила наша в том, что мы стоим вне всех и всяческихзаконов. На нас не распространяются никакие Женевские и прочие конвенции,против нас все средства хороши, как против взбесившейся собаки… Сплошь и рядом,когда нам вытаскивают кишки и мотают их на плетень, жаловаться некому – ниучастковому, ни правозащитникам, ни ООН. Но у этого положения есть ипривлекательная, оборотная сторона. Нас как бы нет, мы не связаны ни моралью,ни законами… Понимаешь, что это значит для индивидуума, которым мы займемся? Унего нет ни шансов, ни будущего, вообще ни хрена… Оно тебе надо?

– Ребята мои живы? – угрюмо спросил Ковбой.

– Да за кого ж ты нас держишь? – искренне возмутилсяМазур. – Я же не зверь… Они там оба лежат за стойкой, малость обиженные,но целые и невредимые… Антоша, хватит толочь воду в ступе. У меня мало времени,над душой стоит начальство, результатов требует. Шило у него в жопе, уначальства…

Ковбой понурился за сверкающей полировкой стола, задумчивотаращась на свои внушительные кулаки. Мазур наблюдал за ним без особой тревоги.Он уже видел, что клиент дозрел. Что ни говори, а хорошая все-таки школа –армия…

– Это что же выходит? – угрюмо спросил Ковбой. –Остается мне на ваше слово полагаться?

– А выбор у тебя есть? – мягко спросил Мазур. –По-моему, извини, ни черта выбора и нету… Ты обдумай еще раз, прикинь.Повторяю: нам пока что не до твоего золота. У нас другие задачи. Используймомент… – И, чтобы не создавать у собеседника ощущения полной безнадежности,подневольности, сказал почти весело: – Брось, мне отчего-то кажется, что пареньты везучий… Так ты правда не видел эту красотку?

– Не доводилось. Может, что про нее и слышал, только незнал, что это о ней речь идет…

– Резонно, – кивнул Мазур. – Ну, так насколько тыпродвинулся в наложении рученек на раскоп?

Ковбой поднял на него глаза, ухарски махнул рукой:

– Ну, раз пошла такая пьянка… Чья девка, можете сказать?

– Американцы, – сказал Мазур.

– ЦРУ?

– Не обязательно. У них чуть ли не два десятка спецслужб –только далеко не все светятся…

– Американцы – это фирма… – задумчиво сказал Ковбой. –Это по нонешним временам – крутая фирма…

– Круче всех – только яйца… – хмыкнул Мазур. – Ну?

– Я на раскоп пока что рученек не накладывал, – сказалКовбой тоном, показавшим, что он как нельзя лучше готов к конструктивномудиалогу. – Руки наложил Гвоздь. Когда Ларка… засыпалась, он ее крепеньковзял за глотку. Я точно знаю. Есть канальчик…

– Конкретнее?

– В общем, он перед ней поставил вопрос ребром: либо сдастсвоих археологов, либо опустится на самое дно. Ну, вы ведь понимаете? Сейчасона в более-менее комфортных условиях работает… работала, я имею в виду. Уютныйбордель, резинки проверены электроникой, клиент не прет косяком. А ведь могла иоказаться в каком-нибудь притончике, где ее с утра до вечера без всяких резиноктрахали бы во все дырки узбеки с базара…

– Понимаю, – серьезно сказал Мазур. – В самомделе, выбор тут был и было чего опасаться… Ну и?

– Она, конечно, сдала свое хозяйство. Гвоздь – мужик умный…был. Он не стал туда выбрасывать десант, взвод орангутанов с пулеметами. Кчему, собственно? Попросту взял за хобот ихнего главного… Есть такой доцент,который всем заправляет на раскопе, Ларкино доверенное лицо, номер первый посленее. Ну, и потолковал с ним по душам. Объяснил ситуацию. Доцент, не будьдураком, в темпе перевербовался, видел же, что на Ларку теперь надежды мало, ажопа-то собственная ближе к телу, она ведь своя, не у дяденьки… Думаю, для негои нет особой разницы, на кого в данный исторический момент пахать, лишь бы идальше капал процентик и можно было не бюджетный жалкий рублик жамкать, аикорку на булку столовой ложкой мазать…

– Доцент – настоящий?

– А то! – усмехнулся Ковбой. – Кандидат, до сихпор в институте пашет, труды имеет. Разрешение на раскопки у него, правда,насквозь липовое, но кто там в той глуши будет выяснять? Если кому и взбредет вголову такое желание, есть средства рот залепить – зелененькие такие, каккрокодил Гена, с рожами американских президентов… Система налажена, они жтретий год так развлекаются, с десяток курганов уже ломанули. Одним словом, всеосталось по-прежнему: лагерь на том же месте, нанятые китаезы верхний слойснимают по-стахановски, доцент со своими ребятками ждет, когда можно будетработать уже по-ученому, лопаточками и кисточками… кстати, со дня на деньдоберутся до могилы или как там она у них именуется. Все, словом, по-старому –только теперь в лагере при доценте пара ребят от Гвоздя, и кто они такие,никто, кроме него, не знает. Да и плевать им, по большому-то счету, что хозяинвдруг поменялся. Главное, процент капает… Выкопают все под метелочку, погрузят– и сделают ручкой окружающим пейзажам.