Легонький, едва различимый стук затворенной двери. В самомделе ушел или это ловушка?

Тщательно прикинув все расстояния и возможные вариантыперемещений чужого, Мазур протянул свободную руку, стащил с ноги покойникатуфлю и точным броском запустил в сторону двери – и тут же перекатился наоткрытое пространство из-под защиты стойки-стола, направив пистолет в сторонудвери.

Тишина. Ни единого звука – хотя любой, самый тренированныйчеловек обязательно отреагировал бы, пусть даже легким движением. А человек с приборомночного видения давным-давно пальнул бы в оказавшегося на открытом местеМазура…

Точно, ушел… Ощущая противную липкую испарину по всему телу,Мазур не без некоторого насилия над собой поднялся на ноги, метнулся к двери,смутно различавшейся впереди.

Положил руку на круглую ручку, осторожненько, насколько могбесшумнее приоткрыл дверь. За ней была уже не темнота, а нечто посветлее –слабый сумрак. Ну да, высокое окно в торцевой стене, не прикрытое шторами… Посравнению с комнатой коридор прямо-таки залит ослепительным сиянием…

Мазур уже не сомневался, что с обоими охранниками – и тем,что у ворот, и на первом этаже – уже покончено, должно быть, они с темразминулись – Мазур появился аккурат в тот самый момент, когда некто прямикомнаправился в подсобное строеньице, чтобы обеспечить себе темноту во всемздании…

Внизу хлопнула дверь. Уже достигший лестничной клетки Мазуршустро отпрянул, прижался к стене. Снизу послышался громкий, взволнованныйголос Лары:

– Молодец, я так ждала… Нужно уходить побыстрее… Одежда…

Едва слышный хлопок. Звук падения тела. Мазур на миг прикрылглаза, хмыкнул про себя: дура, какая дура, в самом деле поверила, что еесообщник явился принцем на белом коне спасать прекрасную принцессу из лап злыхгномов… Идиотка, цели у него были другие, гораздо более утилитарные –избавиться от лишних свидетелей, от всех, кто знал хоть что-то о Гейше,только-то и делов…

Стук захлопнувшейся входной двери… и странное шипение внизу.Хорошо, что Мазур все еще стоял с закрытыми глазами – белая слепящая вспышкаударила даже сквозь прижмуренные веки, треск и растущее шипение, весь первыйэтаж залит ослепительным сиянием – сволочь, мало ему было просто раствориться ввечерних сумерках, он еще напоследок швырнул что-то зажигательное, судя потому, как там полыхнуло, чертовски эффективное, отнюдь не примитивный«молотовский коктейль»…

Пора было из всего этого выпутываться. Мазур, уже неособенно боясь себя демаскировать – некто все равно смылся из здания, –пробежал к высокому окну и что есть силы саданул в стекло локтем.

Оно не поддалось. Ах, вот какие стеклышки вы у себя завели…

Мазур отпрянул в сторону, больше не пытаясь расколотитьстекло пистолетом или ногой. Хватило того, что едва не расшиб локоть – онбил на совесть, и, если стекло выдержало, значит, не стоит и пытаться…

Он бегом вернулся в комнату с телевизорами, уже довольноприлично освещенную сполохами разгоравшегося внизу пожара. Раздернул шторы –решетки, черт, решетки… Добротные такие, укрепленные снаружи…

Слава богу, стекла были обыкновенные – они с грохотомразлетелись, когда Мазур вмазал по окну первым попавшимся под руку стулом. Итут же отскочил, чтобы не получить пулю снизу. Нет, никого вроде бы не видно,двор пуст, насколько удается разглядеть… Внизу полыхает на совесть, вовсю тянетпротивным чадом горелой синтетики, если задержишься здесь, задохнешься кчертовой матери. Нужно решаться. В конце-то концов, он мог бы убить Мазура там,на дороге… стоп, но он же может не знать, что тут именно Мазур, решит, чтоостался еще один свидетель…

Да нет, глупости, свидетель – чего? Тот сделал свое дело,выполнил все, ради чего пришел. Вряд ли он считает, что в здании остался кто-тодля него опасный…

Успокаивая себя тем, что на сто процентов предсказываетлогику и поступки противника, Мазур решился. Схватил телевизор, с натугойпронес его пару метров и что есть сил шарахнул им об решетку.

Решетка заскрипела, но выдержала – только внизу справачто-то, такое впечатление, подалось. Мазур ударил еще раз и еще в то место, гдепочувствовал слабинку.

Ага, подалась! Правый нижний угол отошел – а вотимпортный телевизор, не выдержав подобного использования его в качестве тарана,развалился у Мазура в руках, кинескоп, бахнувшись об пол, разлетелся с ужаснымшумом, способным поднять на ноги всех жителей близлежащих домов. Не теряявремени, Мазур подхватил со стола второй ящик, богатырски размахнулся изапустил им в окно.

Решетка отошла еще сильнее. В комнату ползли струи вонючейгари, глотку резало не на шутку, глаза щипало. Пора было торопиться. Уцепившисьобеими руками за держатель для штор – к счастью, на совесть закрепленный –Мазур ударил обеими ногами, бил до тех пор, пока решетка не отошла настолько,что в образовавшуюся щель можно было пролезть.

Ну, выручай, господи… Мазур прыгнул ногами вперед, упал, нотут же умело откатился в сторону по широкому газону, лег с пистолетом в руке,пытаясь высмотреть поблизости шевеление, чьи-то перемещения…

Ничего. Залитый отблесками пожара двор был пуст. Над головойМазура со звоном лопнуло стекло на первом этаже, и стало ясно, что делать здесьболее нечего.

В две перебежки он достиг «Волги», прыгнул за руль – все ещеживой, целый и невредимый. Развернул машину и вылетел в ворота, вышибив капотомшлагбаум. Едва разминулся с огромной, отчаянно завывавшей пожарной машиной иприбавил газу.

Он уже понимал, с кем свела судьба, – молодой волк былучен на совесть, не сделал до сих пор ни одной ошибки, в каждом случаедобивался своего… интересно, почему он не прихлопнул-таки Мазура, хотя имел ктому все возможности?

Да потому, что убийство Кы Сы Мазура не принесло бы нашемуневидимке ни малейшей выгоды, только и всего. А вот охотников могло ожесточитьи придать охоте совершенно нежелательный для сообщника Гейши размах. Даже принынешнем бардаке и диком смещении ориентиров и понятий контр-адмирал известноговедомства – не та фигура, которую можно хлопнуть безнаказанно. Наш некто, естьтакое подозрение, большой прагматик. Боже, как хочется достать эту суку, ажзубы ломит…

Кафе именовалось нейтрально и где-то даже лирически: «Хайлайф» (причем изображено это было не иностранными литерами, а самыми что ни наесть отечественными буквицами). Пожав плечами, Мазур распахнул дверь, пропускаядаму вперед, как и положено воспитанному джентльмену.

Слева, в небольшом зальчике, стоял с десяток столиков,отнюдь не грязных и не пыльных, но все равно отчего-то сразу создавалосьвпечатление, что последние клиенты за них присаживались этак с год назад. Отстоликов так и веяло застарелым сиротством, долгим одиночеством… примитивнойдекорацией, использовавшейся раз в сто лет.