воланами, Дмитрий Данилович в шерстяную пару с шелковым жилетом, а Антон Семенович Выговский надел по моде укороченный черный сюртук с такими же брюками.

Дворник Ильфат нанял им на весь вечер ландо, запряженное четверкой, на котором они за четверть часа домчались до церкви Симеона и Анны.

Федя Липов ожидал друга у входа. Рядом с ним стояла белобрысая девочка.

– Знакомься, моя сестра Зинаида.

– Тарусов, – буркнул Володя.

– Ты точно Тарусов? – с разочарованием переспросила Зина. – Он виделся мне тонким и стройным.

Федя покрутил пальцем у виска, мол, сестренка у меня немного того…

– А это кто? – указала Зина на Евгения, который как раз подкатил к церкви на пролетке.

– Мой брат Женька, – сообщил Володя.

– Ну вот. Я же знала, что мой Тарусов высокий и стройный.

– Твой Тарусов? – переспросил Федя.

– Да… У нас с ним будет трое детей, – заявила Зина.

Мальчики понимающе переглянулись.

* * *

Церковь святых и праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы была построена по повелению императрицы Анны Иоанновны для её личных нужд. Изящное сочетание барокко, классицизма и старорусских мотивов полностью соответствовало её вкусам. После кончины Анны Иоанновны церковь ещё несколько десятилетий оставалась домовой для императорской семьи и только в 1802 году стала приходской.

– Гляди, личный герб Анны Иоанновны, – указал Федя Володе на картуш над южным приделом, когда они зашли в церковь. – При ней этот храм был главным в столице.

Буквально через несколько минут подъехали Крутилины, и таинство началось. Было заметно, как волнуется отец Игнатий – он долго и сбивчиво объяснял участникам тонкости обряда: сперва читаются запретительные молитвы, которые должны отогнать лукавого от младенца, потом все присутствующие должны повернуться лицом на запад и отречься от Сатаны.

– Как только скажу «и дуни, и плюни на него», вы должны это сделать, – велел отец Игнатий.

– Неужели в церкви можно плеваться? – удивился шепотом Володя.

– Ну конечно же нет, просто сделай вид, что плюнул, – также шепотом пояснил Федя.

– Потом крестные должны прочесть Символ Веры, – продолжал объяснять отец Игнатий.

Александра Ильинична пытливо взглянула на Выговского – сама она редко ходила в церковь, могла текст и напутать. Антон Семенович дал ей глазами понять, что молитву помнит хорошо.

– Потом я совершу таинство миропомазания…

– А это ещё что? – спросил у друга Володя.

– Елеем ребеночка помажут, масло такое, – объяснил Федя.

– …и трижды окуну младенца в купели, – закончил фразу священник.

– А вода в купели теплая? – обеспокоенно спросила Ангелина Крутилина.

Иван Дмитриевич сунул туда палец:

– Не волнуйся, теплее не бывает.

– И в самом конце мы все совершим крестный ход вокруг купели, а я состригу с младенца прядь волос, его первую жертву Богу. Всем всё понятно?

Участники дружно ответили:

– Да!

И церковный обряд начался. Отец Игнатий для пущей торжественности читал молитвы нарочито медленно. Собравшиеся приуныли, им стало ясно, что таинство затянется на пару часов. Жена Крутилина, державшая на руках младенца, легонько толкнула локтем Александру Ильиничну.

– Костик скоро проснется. И потребует сиську. Нельзя ли побыстрее?

Александра Ильинична, в свою очередь, толкнула локтем Анастасию Григорьевну:

– Младенец вот-вот раскричится от голода. Как бы таинство подсократить?

Липова кивнула, мол, проблему уяснила, и, когда ее муж, размахивая кадилом, приблизился, шепнула:

– Игнат, дорогой, в три раза быстрее.

И сразу, будто по мановению волшебной палочки, отец Игнатий, отбросив степенность, начал тараторить. И крещение завершилось буквально через полчаса. Расплакавшегося после купания младенца Ангелина, отойдя за колонны, покормила, после чего все расселись в экипажи и покатили на Большую Морскую.

Родители предложили Евгению ехать вместе с ними в ландо, но тот сказал, что хочет прогуляться пешком.

Около Симеоновского моста его догнала белокурая девочка.

– А можно пойти с вами? – спросила она.

– Ты вообще кто?

– Зина, дочь священника, который ребеночка крестил. Неужели вы меня не приметили?

– Там было очень много народа…

– Родители впопыхах уехали без меня, – соврала Зина. На самом деле она им сказала, что плохо себя чувствует и потому останется дома. – А я дорогу не знаю.

– Ну ладно, пойдем вместе. Только я хожу очень быстро.

– Я тоже.

– Вас Женькой звать?

– Во-первых, для тебя я никакой не Женька, а дядя Евгений или Евгений Дмитриевич. А во-вторых, откуда ты вообще мое имя знаешь?

– Ваш брат его назвал. Они с моим Федей в одном классе учатся.

– Ах да, Федя Липов, Володя постоянно о нем рассказывает. А ты, стало быть… – Евгений стал припоминать, как зовут девочку, – Марина.

– Вообще-то Зина. Но для вас я Зинаида Игнатьевна.

Обойдя биржу извозчиков, Евгений с Зиной двинулись через сквер Инженерного замка, излюбленного места выгула собак. Какая-то шавка бросилась к ним ласкаться. Девочка присела, а Евгений наклонился, чтобы собачку погладить.

– Очень хорошо, что вы любите животных, Евгений Дмитриевич, – сказала Зина, когда они снова двинулись в путь. – Потому что я их тоже люблю. А мясо вы едите?

– Ну, во время постов, конечно, нет. Хотя, должен честно признаться, наша семья посты не соблюдает.

– А я вот мясо не ем. Вообще. Никогда.

– Почему?

– Потому что из-за мяса убивают животных.

– А что тут поделаешь? Таковы законы природы. Мы, люди, по природе своей такие же хищники, как львы и тигры. Без мяса нам не прожить.

– Неправда! Мы преотлично можем питаться фруктами, овощами, хлебом, крупами, молоком…. Вот если бы все перестали есть мясо, представляете, сколько коров и свиней спаслись бы от смерти?

– Должен признать, вы очень необычная девочка, Зинаида Игнатьевна…

Они пересекли мост через Мойку, в которой, как и во всех питерских реках и каналах, летом плавало огромное количество бревен – древесина для отопления и построек доставлялась в город речным путем.

– Господи, бедные деревья, – воскликнула Зина. – Здесь плавает целый лес. Господи, ну зачем их срубили? Ведь можно отапливать дома торфом или углем. Деревья же тоже живые.

– Ну, допустим, с отоплением вы правы. Но из чего вы прикажете делать мебель, бочки, черенки для метёл?

– Из железа.

– А бумагу из чего?

– А разве бумагу делают из деревьев?

– Да.

– Какой ужас! Я понятия не имела. И из чего делать бумагу, пока не знаю. Но обязательно придумаю. Деревья всегда так просят помочь.

– Что, простите, делают?

– Просят их не рубить.

– Но они же… не умеют разговаривать.

– Умеют. Просто мы не умеем их слушать. Но я потихоньку учусь…

Евгений внимательно посмотрел на девочку. Ба! Да она прехорошенькая. Когда подрастет, гимназисты с кадетами будут стайками за ней бегать. Хотя к тому времени девочка попадет в приют для умалишенных. С головой-то у неё совсем не порядок.

– Ну вот, теперь и вы считаете