Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов - Валерий Владимирович Введенский

Валерий Введенский

Секрет медальонов

«Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов».

* * *

Глава первая

– Ну, наконец-то, – прошептал Дерзкий, заметив в подворотне женщину в алой косынке.

– Что? Вышла? – уточнил его напарник Оська по прозвищу Хвастун, долговязый парень в рваном засаленном сюртуке. – А точно она?

– Она, голубушка, кухарка Чванова. Платочек аленький на всей Коломенской только у неё.

– А что, у ростовщика другой прислуги разве нет?

– Нет.

– Ты ж говорил, богач…

– Богач-то богач, но жуткий скряга.

– Может, потому и богач, что скряга, – посетила голову Оськи неожиданная мысль. – Говоришь, закладов у него тысяч на пять?

– Может, и на десять.

– Как же ты их унесешь? Пойдем, давай, вместе. Ну что нам тот дворник сделает? Скажем, что к ростовщику, медальон твой идём закладывать…

– Дворник меня знает…

– Откуда? – спросил любопытный Оська.

– Не твоё собачье дело, – стукнул по столу Дерзкий.

Оська хотел возразить, но, кинув на приятеля взгляд, осекся – глаза Дерзкого горели недобрым огнем, а сжатые в кулаки руки готовы были врезать, ежели Хвастун немедля не заткнется.

– Так. Кухарка вышла на Коломенскую, повернула в сторону Кузнечного переулка, – сообщил приятелю Дерзкий, смотревший в окно. – Тебе пора. Всё помнишь?

– Чего тут помнить? Показать дворнику целковый, пригласить сюда, в трактир.

– Стол займешь другой, где-нибудь в глубинке, чтобы ему улицу было не видать.

– Это понятно, – Оська поднялся с табурета и направился к выходу.

– Эй, услужающий, – крикнул Дерзкий, – сколько с нас?

– Чайная пара[1], – стал загибать пальцы половой, – два бутерброда с ревельской килькой, два с ветчиной, итого-с пятиалтынный.

Дерзкий бросил на стол три пятака, продолжая наблюдать в окно за Оськой, который, перебежав Коломенскую, вальяжной походкой подкатил к дворнику, лениво подметавшему тротуар.

– Эй, уважаемый, – обратился он к нему.

Крепкий бородач в длинном тёмном кафтане и белом фартуке неприязненно оглядел оборванца:

– Чего тебе?

– Сам-то я нездешний, только-только с вокзала. Вот ищу, где выпить.

– А деньги у тебя есть? – усомнился дворник, разглядывая разодранный сюртук Хвастуна.

– А то как же, – воскликнул Оська и достал из-за пазухи выданный ему Дерзким рубль.

– Ого, целковый! – одобрительно цокнул языком дворник. – На такие деньжата славно можно погулять.

– Только вот где? – улыбнулся в ответ Осип.

Улыбка у него была столь располагающей, что даже городовой не заподозрил бы в нем воришку и мошенника.

– Да хоть напротив, – махнул метлой дворник на тот самый трактир, из которого только что Оська вышел.

– Не составите ли мне компанию, уважаемый? А то я здесь никого не знаю.

Отлучаться от дома дворнику было нельзя. Если бы его отсутствие обнаружила хозяйка непременно уволила бы. Но нынешнее лето она безвылазно жила на даче, в город не приезжала. И дворник, а звали его Прокопий, решил рискнуть – уж больно хотелось ему выпить на дармовщинку. Он отнес метлу в дворницкую, снял там фартук и вместе с новым приятелем отправился в трактир.

* * *

Дерзкий покинул трактир в тот момент, когда Прокопий скрылся в дворницкой. Степенно, будто и не в старом заношенном армяке, пересек Коломенскую и зашел в парадный подъезд. Поднявшись на второй этаж, покрутил кнопку звонка. В глубине квартиры раздались неспешные шаги, и вскоре входную дверь отворили, правда, не настежь, всего лишь на цепочку.

– Чего тебе надо? – спросил ростовщик, увидев через щель оборванца.

– Медальон заложить, серебряный, – и, сняв его с шеи, сунул под нос ростовщику.

Дверную цепочку тут же сняли, дверь распахнулась.

– Прошу, проходи. – Ростовщик пропустил Дерзкого внутрь и от охватившего его волнения забыл закрыть дверь на ключ. – Откуда он у тебя?

Дерзкий, игнорируя вопрос, прошел прямо по коридору в огромную комнату. Другие бы хозяева использовали её как столовую, Чванов же заставил стеклянными витринами, точь-в-точь как в ювелирных лавках. И в них под замками держал заклады – от дорогих колец с бриллиантами до копеечных медных крестиков – под залог которых ссужал клиентам деньги. Кому в половину, а кому в четверть истинной стоимости. В назначенный Чвановым срок (обычно через месяц) залог надлежало выкупить, то есть вернуть ростовщику полученную сумму, а сверх неё ещё и плату за кредит, так называемые проценты. Однако редко кому из его клиентов это удавалось. И тогда невыкупленные заклады становились собственностью ростовщика.

– А ты, смотрю, всё богатеешь и богатеешь, – процедил Дерзкий.

– Как смеешь мне тыкать, оборванец? – взвизгнул Чванов. – И вообще, откуда у тебя этот медальон?

– Что? Неужто не узнал?

Стоявший спиной Дерзкий обернулся, и Чванов едва не выронил из рук свечку.

– Анатолий?

– Таки признал… Ну что, обнимемся, братишка?

– Ты же на каторге…

– Был и там, да весь вышел.

– Ты что… сбежал?

– Какой ты догадливый…

– И что тебе от меня надо?

– Во-первых, денег…

Чванов достал из кармана халата несколько мятых рублей:

– На, держи…

Дерзкий отпихнул руку брата:

– Три рубля? Ты что? Издеваешься? Я ведь из-за тебя на каторгу попал.

– Ты попал туда за убийство.

– Меня признали бы сумасшедшим, если бы не ты. Зачем ты в суд явился?

– А зачем ты подписывал векселя моим именем? Знаешь, сколько сил и средств мне пришлось приложить, чтобы от них отбиться?

Дерзкий достал из кармана длинный узкий кинжал.

– Ты чего? – попятился от него ростовщик. – Я твой брат…

– Спасибо, что об этом вспомнил. Открывай давай несгораемый шкап. Я знаю, он вмурован за портретом отца. Открывай, говорю, не то порежу как колбасу…

Возмущенный ростовщик подошел к картине. Сняв её, достал из кармана халата связку ключей и, безошибочно выбрав нужный, сунул в замок шкапа.

– Теперь отойди, – велел Дерзкий. – Вдруг у тебя там револьвер?

Увы, револьвер ростовщика покоился в ящике письменного стола. Как бы ему до него добраться?

Каторжник повернулся спиной к брату и, вытащив из кармана армяка холщовый мешок, сгреб в него лежавшие в шкапу купюры и монеты.

– Не густо, – вздохнул он. – Где остальные?

– Всё, что есть, – развел руками ростовщик. – Ты думал, я миллионер? Какое там… Каждая копейка по́том и кровью достается…

Дерзкий рассмеялся:

– Скажешь тоже… Ты такой же грабитель, как и мои друзья-каторжники. Последнее у людей отбираешь. Только им, разбойникам, за то каторга полагается, а вам, ростовщикам и банкирам, – уважение и почёт. А где медальон?

– Какой медальон? – опешил Чванов.

– Отцовский.

– Зачем он тебе?

– Не твое собачье дело, – оборвал его Дерзкий. – Давай медальон, живо. Не то зарежу…

– Не маши ножичком. Забирай, конечно… Где же он? Недавно ведь на глаза