Я подтягиваюсь, некоторое время внимательно смотрю на Хагравен, потом оглядываюсь по сторонам. Одни клетки свисают над другими с черных, как сажа, балок, которые тянутся сверху донизу в круглой нескончаемой шахте. Ей нет ни конца ни края, ни сверху, ни внизу. Я смотрю вниз, в вечную бездну, местами освещенную факелами, которая все уходит и уходит в глубину, пока не теряется в бесконечной черноте. Мой взгляд рвется вверх, но там все то же самое, только в зеркальном отображении. Факелы, балки, клетки, а за ними… ничего.

Значит, это ее могила. Шахта. Безлунное место. А ведь она любила луну, тогда, много-много лет назад…

– Нравится? – хрипит Пернатая.

Тот же вопрос, что и у Ледяной ведьмы, и снова я остаюсь немой, наслаждаясь ее странной потребностью мне угодить. Пусть они восстали, но сестры все равно подчиняются мне.

Они – мои!

– Чего ты хочешь? – холодно спрашиваю я.

Она медлит, ее длинные черные ресницы подрагивают. Они становятся слабыми и неуверенными в себе, когда оказываются со мной наедине.

– Они хотят тебя убить, – отвечает она. – Но убить тебя не может никто. Победить тебя не может даже заклинание Спящей красавицы. Оно не справилось единожды и потерпит неудачу снова.

– Значит, ты меня похитила?

– Никого я не похищала! – кричит она резче, чем это необходимо.

Я прислушиваюсь. В окружающих меня клетках я различаю смутные очертания. Темные тени, застывшие, безжизненные. В воздухе витает страдание, мне кажется, будто я слышу все рыдания, которые когда-либо наполняли это место. Кто сидит в этих висячих тюрьмах, лишенный свободы? Птицы или люди?

– Почему я здесь? – спрашиваю я ее.

– Я предлагала им посадить тебя в клетку, но они не захотели меня слушать, – хрипит Хагравен. – Они не доверяют мне! Потерять ключ? Они и не подозревают, как глубоко простирается моя бездна, как велика моя сила в моем мире. Никто, никто не убежит от меня, если… я не отпущу его!

Она раскачивается взад-вперед на своем шестке. Тот начинает качаться, словно качели. Она начинает раскачиваться, как на качелях. То уходит в тень, почти полностью поглощенная ею, затем снова появляется в свете факела, закрепленного в стене позади меня. Она приближается ко мне так близко, что я вижу свое отражение в ее глазах, прежде чем ее отбрасывает назад, в тень.

Так она качается взад и вперед, исчезая и появляясь.

– Я хотела видеть тебя мертвой и все еще хочу этого, и все же я в долгу перед тобой, – обращается она ко мне. – Ты спасла моих девушек-ворон, поэтому я пощажу тебя, по крайней мере пока. Я буду держать тебя при себе, беречь как зеницу ока. С тобой все будет хорошо. Так же, как мне было хорошо с тобой. – Хагравен хихикает, как над старой шуткой. – Ты составишь мне компанию. Мне и моим голубкам, моим горлицам. Здесь, внизу, иногда бывает одиноко. Очень тихо и одиноко. – Она замолкает, и я не слышу ни единого звука, кроме слабого жужжания ее качелей. И только наше дыхание и биение наших сердец заполняют пустоту. Как тиканье часов.

Я обхожу круг. Клетка качается под моими шагами. Она висит в пустоте. Она висит в ее царстве.

– Никому не сбежать от меня, – слышу я ее шепот, он звучит, словно старая песня, которую Хагравен, кажется, поет вечно.

– Ты послала ворон, чтобы убить меня!

– Нет, – хрипит она и летит мне навстречу, лицо наполовину в тени. – Я поручила им искать тебя. Но… ты ранила одну из моих любимиц, и им пришлось улететь. – На мгновение ее взгляд вспыхивает, и я понимаю, как сильно она любит своих ворон, затем огонь гаснет и Хагравен туманно улыбается. – Но эта женщина, она помогла мне найти тебя снова. Она послала мне тебя.

– Ольга, – рычу я и сужаю глаза, присматриваясь к тихим клеткам.

– Кто она? – с любопытством спрашивает Хагравен. – Почему она ненавидит тебя?

– Она – золотое дитя.

– Золотое дитя? – восклицает она, и ее глаза расширяются. – Дитя Колодезной ведьмы?

– Да.

– Почему она не в колодезном царстве?

«Потому что она любит охотника на ведьм, – бормочет во мне Королева. – Потому что, как ни слаба Ольга в своей любви, ради него она готова сделать все что угодно. Даже…» – Она умолкает.

Даже что?

На какое-то вечное мгновение я думаю, что ответа нет. Но потом слышу ее голос, мой голос, в своей голове.

Даже спасти женщину, которую он хочет.

Королева вскрикивает. Я вскрикиваю. На короткий миг. И какое-то мгновение не понимаю, кто я такая. Я – это она? Я – Королева?

Ты любишь его. Я люблю его.

О боже!

Я вытесняю его лицо, его знакомые черты. Мысль об Ольге помогает мне в этом. Она предала меня, продала меня Хагравен. Чтобы побыть с ним наедине, чтобы он был с ней.

– Она – ничтожество! – рычу я. – Она ничто против меня! – И все же она рядом с ним, а я здесь, в ловушке тьмы.

– А! – бормочет она, внимательно наблюдая за мной. – Речь идет о человеке, охотнике.

– Да что ты знаешь?

– О, не так много, но все же достаточно. – Она снова хихикает. – Будет весело, – хрипит она, отталкиваясь от шестка. Ее крылья расправляются, перья впиваются в кожу, и Хагравен взмывает во тьму. Я слышу затихающее хлопанье мощных крыльев, пока она поднимается все выше и выше, навстречу невидимому выходу, оставляя меня одну. Одинокое перо танцует в круге света факела, переливается черным. Протягиваю руку и ловлю его. Где-то высоко наверху, я слышу, Хагравен поет свою песню.

Никому от меня не сбежать.

Я не знаю, сколько проходит часов, а может, и дней. Здесь, внизу, в клетках вороньего логова, время стоит на месте.

Только заколдованные птицы прилетают и улетают вновь. Иногда они кружат вокруг меня, крича и каркая. Мне кажется, будто я слышу их человеческие голоса, смеющиеся надо мной и оскорбляющие меня. Иногда они просто молча сидят на балках и клетках, глядя на меня своими черными как ночь глазами, словно не зная, что делать с этой новой пленницей. Королева во мне проклинает птиц, высмеивает их глупость. Но я – я завидую им, потому что они свободны.

Моя сестра не возвращается. Иногда мне кажется, что я чувствую ее среди стаи, ощущаю слабое прикосновение ее магии, но прежде чем я успеваю дотянуться до нее, Хагравен исчезает, а вместе с ней – и ее чары. И я продолжаю сидеть в тусклой темноте. Я сижу и жду, не зная чего. Я сплю, и мне снится Элль. Мне снится Морская ведьма и все дети, которых я потеряла, которых не смогла спасти. Я помню голоса призраков, танцующих в лесу. Призраки. Я скучаю по ним.

А еще я скучаю по нему.

По охотнику на ведьм. Моему охотнику на ведьм.

Интересно, ищет ли он меня, догадывается ли о том, где я, и придет ли, чтобы спасти меня? Но когда мой взгляд снова находит бесконечную бездну тьмы, я понимаю, что спасти меня не может никто. Только я сама.