Кроме того, корабль — редкость, артефакт, вроде этрусскойвазы. Женщина, нашедшая его, получила невиданные возможности и таланты… онтеперь был готов поверить во все, что увидел, и даже в летающие трактора.

Интересно, что заставляет эту штуку работать? Бобби. Нет,вряд ли именно Бобби. Возможно, это любой человек, который близко подойдет ккораблю. Такую штуку… ее вряд ли можно доверить простому человеку…

— Как бы там ни было, — проворчал он, — у тебя твоя находкавызвала удивительный приступ гениальности.

— Нет. Всего лишь научный идиотизм, — тихо возразила она.

— Что?!

— Научный идиотизм. Они подсказывают мне что делать. Всеэто, когда я делаю, кажется ясным и логичным… Но потом… — Она пристальновгляделась на Гарднера:

— Ты ощутил это?

Гарднер кивнул.

— Это исходит от корабля и напоминает радиоволны. Сигналыпоступают в уши, но они выражены не словами, а импульсами. О, правительствобыло бы радо заполучить меня, запереть где-нибудь понадежнее, а потом разобратьна множество мелких кусочков, чтобы увидеть, произошли ли во мне физическиеизменения…

— Ты уверена, что не читаешь мои мысли, Бобби?

— Нет. Но воспользоваться твоим советом — значит погубитьсебя. Позвонить в полицию Далласа — попасть в камеру предварительногозаключения полиции Далласа — погибнуть от руки полиции Далласа.

Гард встревожено посмотрел на нее:

— Успокойся. Я был неправ. Но где же альтернатива? Ты должначто-нибудь сделать. Боже, ведь эта штука убивает тебя!

— Что?!

— Ты похудела на тридцать фунтов. Неплохо для начала!

— Три… — Андерсон с мольбой в глазах смотрела на него. —Нет, Гард, ты ошибаешься. Не более пятнадцати, и я…

— Пойди и взвесься, — посоветовал Гарднер. — Если ты весишь,как ты утверждаешь, девяносто пять фунтов, я готов съесть весы. Еще несколькофунтов — и ты сляжешь. В твоем теперешнем состоянии ты можешь за пару днейумереть от аритмии.

— Но мне нужно было немного похудеть! И я…

— …все это время была слишком занята, чтобы есть, это тыхочешь сказать?

— Ну, не совсем так…

— Когда я вчера увидел тебя, ты напоминала труп из морга. Тысмогла сообразить, кто я такой, но на большее тебя не хватило. Ты и сейчас ещене пришла в себя.

Бобби упорно не отводила взгляд от стола, но Гард мог видетьпотерянное выражение ее лица.

Он ласково дотронулся до ее руки:

— Неважно, чем замечательна эта штука в лесу, но оченьважно, что с твоим телом и мозгом происходят ужасные вещи.

Бобби резко отпрянула от него:

— Если ты считаешь, что я сошла с ума…

— Нет, я так не считаю. Но ты можешь сойти с ума, если непрекратишь своих раскопок. Ты ведь не станешь отрицать, что у тебя случаютсяпомрачения сознания?

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, ошарашенныесказанным.

Бобби опомнилась первая.

— Помрачения — не совсем верное определение. Не пытайсясравнивать то, что происходит с тобой, когда ты напьешься, и то, что произошлосо мной. Это не одно и то же.

— Я не собираюсь спорить с тобой, Бобби. Эта штука опасна, иэто сейчас самое важное для нас.

Андерсон смотрела на него. На лице ее блуждала недоуменная,отсутствующая улыбка.

— Теперь ты сама не можешь принимать решения, — продолжалтем временем Гарднер. — Тобой управляют.

— Управляют, — все то же отсутствующее выражение.

Гарднер постучал пальцем по макушке:

— Да, управляют. Как дурак управлял бы лошадью, ведя еепрямо в пропасть… Этот корабль — как тот самый дурак. Он опасен для БоббиАндерсон. Если я еще не сумел доказать…

— Что ты сказал?

— Если бы не мой приезд, ты бы продолжала работать без сна иотдыха и к ближайшим выходным, наверное, умерла.

— Сомневаюсь, — отрезала Бобби, — но для твоего успокоениясоглашусь с тобой. Правда, теперь со мной все в порядке.

— С тобой не все в порядке.

Ее взгляд сказал ему, что Бобби сейчас его не слышит, потомучто просто не хочет слушать.

— Очнись, Бобби! Слушай, насчет полиции ты была права. Ночто если нам пригласить какого-нибудь эксперта?

— Все эксперты состоят на службе у полиции. И потом, никтоне нужен. Ты со мной — значит, все в порядке.

— Пока — да. Но что если у меня тоже начнутся помрачения?

Подумав, Андерсон ответила:

— Я думаю, что риск минимален.

— То есть ты уже все решила?

— Ну, пока я знаю, что мне хотелось бы сделать. Мне быхотелось закончить раскопки. Раскопки необходимы. Еще сорок-пятьдесят футов, ия — и мы — освободим его. Тогда мы сможем найти вход. Если мы войдем вовнутрь…— В ее глазах сиял фанатический огонь, и никто не в силах был его потушить.

— Если мы войдем вовнутрь? — повторил Гарднер.

— Если мы войдем вовнутрь, то сможем все держать подконтролем. Сможем все рассмотреть и понять. И тогда я заставлю эту летающуюсковородку взмыть в небо.

— Думаешь, у тебя это получится?

— Я знаю, что получится.

— А потом?

— Потом — не знаю, — устало сказала Бобби. И она опять лгалаему, но сейчас Гард уловил лживые нотки. — Случится что-нибудь еще.

— Но перед этим ты предлагала мне самому решать…

— Конечно, и сейчас подтверждаю это. Я не стану гоняться затобой с ружьем, если ты решишь пригласить сюда кого-нибудь. Но помни, что, когобы ты не позвал, так или иначе все упрется в полицию Далласа. — Она слегкаусмехнулась. К счастью, меня заберут в участок не одну.

— Не одну?

— Конечно. Ведь тебя тоже заберут туда. А когда ониуничтожат меня, следующим на очереди опять же будешь ты. Добро пожаловать вобезьянник, дружок! Ты рад, что попал сюда?

— О, весьма, рад, — серьезно ответил Гард, и тут они вдругвесело расхохотались.

Когда смех утих, Гард почувствовал, что атмосфераразрядилась.